- Энджел, — прошептала я, — что ты со мной делаешь?..
- А ты? — спросил он, касаясь моих губ своими — кажется, мы даже дыхание делили на двоих, жаркое и частое. — Что ты со мной делаешь? Моя хорошая, моя девочка, моя…
Из-за поцелуев — рваных, сбивчивых, жадных — у нас срывало дыхание. Нам приходилось отстраняться друг от друга, чтобы глотнуть раскаленный, пропитанный сладостью карамели воздух, чтобы прошептать что-то теплое, что-то важное — почти бесценное, чтобы понять: мы вместе. В какой-то момент я оказалась прижата обнаженной спиной к атласной, прохладной простыне, с заведенными за голову руками, которые Энджел легко удерживал, нависнув надо мной.
Я смотрела на него снизу вверх и улыбалась — так, как улыбаются только любимому человеку. Мои волосы разметались, грудь глубоко вздымалась, а в глазах застыла нежность. На нас обоих не было свитеров — как мы от них избавились, я не помнила.
- Ты красивый, — прошептала я, не отрывая взгляда от человека, по которому с ума сходила. — Ты такой красивый.
Энджел покачал головой.
- Нет, это ты красивая. Безумно. Сама не знаешь, насколько.
Не отпуская моих рук, он склонился ко мне, с упоением вдохнул аромат волос и снова поцеловал. Волнующе-медленно, с предвкушением, наслаждаясь каждым мгновением. То отстраняясь и едва касаясь моих губ, то делая поцелуй глубоким, почти сумасшедшим. То целуя в шею, то задерживаясь губам на ямочке между ключицами, то лаская грудь и невольно заставляя меня выгибать спину.
Энджел будто играл со мной, не позволяя себя касаться, и я изнемогала — мне тоже хотелось дотронуться до него! Крепко обнять. Запустить пальцы в растрепанные волосы. Оставить следы от ногтей на крепких плечах.
Я должна чувствовать его. Должна давать волю своему огню. Но Энджел не давал мне этого — держал крепко, словно я была бессильной игрушкой.
«Я так не могу».
Словно прочитав мои мысли, Энджел отстранился, но так и не убрал пальцев с моих заведенных за голову рук.
Я распахнула глаза.
- Освободи меня… — прошептала я, чувствуя, что еще немного — и я сгорю, если не смогу обнять его.
- Нет, — ответил он.
- Почему?! — выдохнула я.
- Еще немного, и я просто не сдержусь, — признался он. — От твоего любого прикосновения с ума схожу.
Я лукаво улыбнулась.
- Хорошо, — холодно сказала я. — Освободи меня, и на этом мы закончим. У меня реально затекли руки.
- Прости, — прикрыл глаза Энджел.
Он действительно убрал руки и сел, потирая пальцами глаза, словно не понимая, что на него нашло. Но тотчас был повержен — я толкнула его в грудь, заставляя откинуться на подушку, а сама оказалась сверху, упираясь коленками в матрас кровати. Из одежды на мне почти ничего не осталось, а волосы падали на плечи, и в мерцающем свете свечей отливали медью.
Энджел совершенно не ожидал этого — того, что я уложу его на лопатки. Но я взрослая, и желания у меня тоже взрослые.
Его ладонь скользнула от моей колена к голени, а сам он откинул голову назад и хрипло рассмеялся.
- Это было эгоистично, милый, — проговорила я, взяв его за подбородок. — Ты делал все, что хотел, а мне ничего делать не разрешал. Так не честно. Я обиделась.
Энджел приподнялся и оперся локтями о подушку.
- И что ты сделаешь? — поинтересовался он, пожирая меня голодным взглядом.
- А что ты хочешь, чтобы я сделала? — почти промурлыкала я и прикусила за нижнюю губу. Приятная легкая боль не отрезвила — напротив, уничтожила остатки здравого смысла. Он коротко выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, заставив меня рассмеяться.
- А что ты хочешь сделать? — вопросом на вопрос ответил он, подаваясь вперед и крепко обнимая меня. Теперь я точно не смогу вырваться.
- Вообще-то, я бы хотела связать тебе руки в отместку, но…
Договорить я не успела — Энджел закрыл мой рот новым поцелуем, подчиняя себе. А когда отстранился, сказал:
- Ты сама этого захотела, маленькая. Я давал тебе шанс уйти.
- А я и не собираюсь уходить, — с закрытыми глазами возразила я и обвила его шею руками.
Энджел бережно опустил меня на спину — во второй раз, но на этот — не удерживая моих рук и разрешая мне делать все, что я захочу. Руки оказались на его горячей спине, а Энджел с упоением целовал меня в плечо, подложив ладонь под шею.
Он нежный. Он знал, что нужно делать, чтобы я мысленно повторяла раз за разом его имя. Чувствовал, что мне нравится. Сумел смутить меня и заставил сминать пальцами плед, целуя живот и опаляя кожу горячим дыханием. Ему нравилось видеть, как я улыбаюсь, как прикрываю ладонью рот, чтобы не вскрикнуть от ощущений, как запрокидывает назад голову — тогда натягивалась каждая жилка на шее. Ему нравилось слышать, как я называет его медвежонком, и мое частое дыхание ему тоже нравилось.