– Ваш портсигар.
– Это подарок Мишкольца! возмутился Лось. – Я с ним никогда не расстанусь!
– Вот-вот, – закивал головой Миша, – все ваше окружение об этом знает.
И когда в машине не окажется портсигара, выйдет недоразумение.
Ради успеха операции пришлось принести в жертву изумрудноглазого сохатого на золотом портсигаре, который перекочевал в карман к бородачу.
Американский бизнесмен встретил босса с распростертыми объятиями.
– Наконец-то! Свершилось! – ликовал он. – Я знал, Георгий Михайлович, что вы в конце концов клюнете на мое предложение, потому что я вам предложил дело.
– Кончай базар, Потапов! – оборвал его Лось. – Это плохая примета – пускать преждевременно слюни! Руку мне будешь жать в своей сраной Америке.
– Ну, зачем ты так, Жора! – сразу остыл тот. – Полдела сделано.
Остальное, как говорится, приложится.
– Новости знаешь? – усаживаясь в кресло, спросил босс и полез в карман за портсигаром, чтобы предложить Потапову-Клейнеру сигарету, но тут же отдернул руку и помрачнел.
– Телевизор смотрю регулярно. Этого мне твои держиморды не запретили, в отличие от прогулок в город.
– Значит, не знаешь, – заключил Лось и выдал без лишних комментариев:
– Вчера утром убили Петю Мак-симовских.
Новость произвела на Потапова ошеломляющий эффект. Он застыл на месте с открытым ртом, и глаза его наполнились слезами. Его дворовый приятель Петька Максимовских, который четыре года назад спас ему жизнь и которому он теперь обязан хоть и относительным, но благополучием, мертв.
– Неужели Шалун? – прошептал Потапов.
– Плохо ориентируешься в современной ситуации, – заметил Георгий Михайлович. – Это Поликарп. Вчера все утро пытался отмыть руку, после того как он ее пожал. Бесполезно. – Он с серьезным видом приставил к носу ладонь. – До сих пор воняет кладбищем. Ну, хватит нюни распускать! – прикрикнул на будущего компаньона Лось. – Петька сам нарвался! Вздумал дразнить льва, молокосос!
– Когда похороны?
– Тебе какая разница? Мы уже будем далеко. Да там и хоронить нечего.
Его разорвало гранатой на части.
Георгий Михайлович уже пожалел, что затеял этот разговор. Потапов обхватил руками голову и застонал.
– Нечего хоронить… – повторил он. – Ведь это страшное дело… Зачем я приехал сюда?..
– Слушай, не трепи мне мозги! Можно подумать, в твоей Америке ничего подобного не происходит…
Не обращая больше внимания на стоны и оханья американского бизнесмена, Георгий Михайлович принялся проверять содержимое своего саквояжа. Внимательно изучил новые документы и остался доволен.
В течение получаса босс изменился до неузнаваемости. Он принял душ, в два приема обрезал седые патлы, с помощью электробритвы избавился от рыжеватой щетины, буйно проросшей за последние сутки, еле затолкал в мусорное ведро старый, побитый молью свитер и потертые джинсы. В платяном шкафу его ждал новый костюм, купленный по случаю отъезда: синие брюки классического покроя, красная водолазка, фиолетовый с переливом пиджак. Солнцезащитные очки в виде двух черных капель, стекающих с могучего горбатого носа, довершили его туалет. С хипповским имиджем было покончено. Америка не для хиппарей!
– Не слишком ли броско в нашем положении? – засомневался Потапов, наблюдая за Лосем.
– Это только подчеркивает мою уверенность в успехе нашего предприятия!
– возразил тот. – Таким петухом меня вряд ли кто-нибудь узнает!
– И все-таки пластическая операция была бы куда надежней.
– В моем возрасте опасно ложиться под нож, – заметил Георгий Михайлович и немного погодя добавил:
– И так резко менять жизнь тоже ни к чему.
Не хотелось ему драпать в Америку. Не принимала его широкая русская натура заморского уклада.
Во дворе пансионата заработал мотор. Старый босс вздрогнул – этот звук он не мог перепутать ни с каким другим, так поет его любимая игрушка, стального цвета БМВ. Теперь ему показалось, что машина взывает о помощи. Может, встать и крикнуть в окно этому тупо-бородому Мише: «Отбой!»? Но не встал и не крикнул, а, наоборот, будто прирос к спинке дивана.
– Без пяти пять, – сообщил Потапов, взглянув на часы.
Дверь отворилась. Миша с неизменной зубастой улыбкой предупредил:
– Мы начинаем. Не желаете взглянуть на отъезжающих?
Со стороны могло показаться, что бородач издевается над ним, но Лось видел этого человека насквозь. Миша был просто неотесанным мужиком с садистскими наклонностями.
– Иди к черту! – проскрипел Георгий Михайлович.
Потапов подошел к окну, отдернул занавеску и стал комментировать:
– Вышли из подъезда. Твой подчиненный дает последние наставления. Что он им так долго втолковывает? А старичок не очень-то на тебя похож. Мог бы подыскать кого-нибудь понатуральней.
– Какая разница! – махнул рукой тот.
– Садятся в машину, – продолжал Потапов. – Поехали…
– Теперь наша очередь. Машину водить не разучился?
– У нас в Америке без машины – каюк!
– Что ты как попугай: Америка, Америка? Бизнесмен нахмурился и замолчал. Для них приготовили старенький, видавший виды «москвич».
– Ты что, специально его на свалке выкопал? – босс пнул ногой в бампер.
– Я подумал: зачем вам бросаться в глаза гаишникам? – пожал плечами Миша.
– Как раз такая трахома и привлекает внимание, идиот!
– Не будем спорить, – выступил в качестве арбитра Потапов. – В конце концов, тут рукой подать до аэропорта. – Ив качестве положительного примера первым открыл дверцу и уселся за руль. Ему не терпелось побыстрее удрать из этих мест, чтобы снова почувствовать себя свободным гражданином свободной страны.
– Держи! – С недовольным видом Лось передал бородачу ключи от кабинета и сейфа. Второй раз возникло желание послать все к чертовой матери, но теперь уже поздно, ведь те уехали. – Не вздумай выкинуть какой-нибудь финт! – предупредил на прощание босс, недоверчиво глядя в масляные глазки осведомителя, которого сам назначил распорядителем на собственных похоронах. – Я проверю!
– С Богом! – бросил на прощание Миша и долго махал им вслед рукой.
Когда пансионат исчез из виду, Георгий Михайлович приказал:
– Поедешь по Колымскому тракту!
– Зачем? – не понял компаньон.
– Там есть один хитрый поворот направо. Проселочная дорога, которая ведет прямо в аэропорт.
– Но ведь так ближе! – возмутился тот. – По Колымскому получится огромный крюк!
– Иногда бывает ближе то, что кажется дальше! – загадочно улыбнулся Лось.
– У тебя есть основания не доверять своему человеку? – встревожился Потапов.
– Оснований нет, но подстраховаться никогда не мешает. И потом, я не люблю действовать по чьей-то указке.
Он лукавил. Недоверие закралось в душу еще в клубе, когда бородач заикнулся о своей роли, отведенной в завещании. Второй раз он почувствовал что-то подозрительное, когда увидел машину, в которой они теперь выезжали на Колымский тракт. Не было никакой надобности подсовывать им эту трахому. И еще в голове без конца крутилась одна и та же фраза, оброненная Потаповым у окна, будто кто-то без конца включал магнитофонную запись: «А старичок не очень-то на тебя похож…»
Все это мелочи, пытался успокоиться босс, но чем дальше двигались они по Колымскому тракту, тем сильней становилась тревога. Хотелось курить. Он позволял себе иногда, в крайнем случае, выкурить одну сигаретку. Сейчас как раз был такой случай. Он полез в карман пиджака и даже зарычал от отчаяния, вспомнив о выманенном у него портсигаре. Мог бы обойтись без портсигара! Мало ли где я мог его оставить или потерять, размышлял босс. Что-то больно он был настойчив в отношении портсигара, этот козел! Прозрение вспыхнуло внезапно, как солнечный луч на дне колодца. На часах было сорок минут шестого. Что это значит? – спросил себя Георгий Михайлович. В половине шестого те должны были взлететь на воздух. Мы едем той же дорогой. И едем уже двадцать пять минут!
Видимость на дороге была прекрасная, но впереди ни дымка, ни какого другого намека на катастрофу. На спидометре – восемьдесят километров в час. Как ни торопится американский бизнесмен в свою свободную страну, но боится, что сцепление подведет. БМВ, конечно, преодолел этот участок гораздо быстрее.