Его мандибулы плотно сдвинулись ко рту, взгляд скользнул по ногам, и затем снова переместился на кварианку, выражая ничего более, чем укор. Они не должны так были думать, не имели права настоль легко и поспешно сдаться: Шепард бы не сдалась. Она никогда не сдавалась.
– Просто вспомни, кто намеренно подставился под пулю на базе Коллекционеров, защищая тебя, и кто отстаивал твою честь перед адмиралами на кварианском флоте, Тали Вас Норманди.
Гаррус намеривался в какой уже раз покинуть мостик и остаться в желанном одиночестве, как вдруг Тали сказала:
– В Лондоне в память для флотилии и в случае совсем паршивого конца, я попросила у Шепард инструментрон. Я хотела взять данные, которые могли оставить о нас память или полезную информацию. Она мне, конечно, дала не все, некоторая информация хранилась в личных блоках архиватора, ею запароленного, – Тали запнулась. – Я сделала его резервную копию. Знаю-знаю, не должна была, но мне жутко было за будущее, я понятия не имела, что нас ждет. Поэтому… взяла без спросу, разблокировала, – она мялась и, отчего-то Гаррус был уверен, краснела, – но не смотрела их. И не буду. Духу не хватает, да и смелости тоже. Но некоторые записи, Гаррус…
Его пристальный взгляд не сходил с чуть прозрачного шлема цвета фуксии и внимательно смотрел за нервным перемещением двух белых точек за стеклом.
– Что? Что за записи? Тали!
Тали взглянула на него.
– Они для тебя, Гаррус, – его сердце ухнуло. – Вот, – Тали вытянула перед собой руку, – вставь микрочип в датапад.
Ноги его становились ватными, тяжелыми и предательски подкашивались. Гаррус тщательно разглядывал небольшое черное микроэлектронное устройство в кварианской ладони и не спешил забирать. Он нервничал, и от волнения мандибулы его непроизвольно издавали стрекочущий звук.
– Что там?
– Не знаю. Этот блок я не сумела взломать. Сноровку теряю, – сбивчиво ответила Тали.
Немного наклоняя озадаченно голову вбок, Гаррус подозревал ее в лукавстве: лучшего специалиста по технике в галактике было не сыскать. Тали с закрытыми глазами смогла бы раздобыть любую информацию, неоднократно зашифрованную и закрытую электронными ключами, и потому совершенно непонятливое оправдание наводило на странные и противоречивые мысли.
Гаррус взял чип и в последний раз кинул на Тали взгляд, собираясь оставить ее наедине с полуразрушенным баром, дрожащим румяным кусочком заходящего солнца и реликтовыми деревьями с густыми раскидистыми кронами зелени.
– Спасибо.
Прежде, чем дверные петли успели скрипнуть и кварианская фигура окончательно скрылась за спиной, Гаррус успел расслышать:
– Я никогда не забывала.
***
Стоило немалых усилий подняться в капитанскую каюту. В молчаливой тишине он осматривал дверь, за которой таилась одна лишь пустота. Безжизненная и такая ему непривычная. Гаррус боялся касаться центральной панели, мерцающей тусклым неоново-зеленым светом. В последний раз, когда он был в каюте капитана, Шепард неспокойно посапывала на его твердом плече. Ее льняные длинные волосы во сне разметались на подушке, и рука сжала так судорожно его пальцы, словно Шепард искала опоры, борясь с преследовавшим кошмаром, от которого Гаррус старался ее отгородить, поглаживая мраморные плечи, прижимая ближе. Она невнятно что-то бормотала, но дышала, была теплой и живой, и от одного осознания того, что, войдя, Гаррус никого там не увидит, в лицо било дыхание безысходности. Он словно очутился в далеком, но отнюдь не забытом прошлом. Так же стоя перед этими дверьми с дешевым красным вином, Гаррус боялся войти и только после мучительных и – как ему казалось – неимоверно долгих десяти минут решился постучать.
Под нехитрыми манипуляциями пальцев над панелью двери в каюту распахнулись и впустили внутрь. Острожным шагом Гаррус переступил порог и готов был тут же поклясться, – ее запах по-прежнему остро ощущался здесь. Такой же сладкий и пряный, как в последний раз, дурманящий куда свирепей, нежели самые дерзкие фантазии, роем проносившиеся в его голове.
– Привет… Я тут вина раздобыл. Лучшее, что можно купить на гонорар борца с преступностью.
Взгляд его остановился на аквариуме. Две ультрамариновые скальды мирно плавали себе в морской воде и лениво поедали корм, спущенный автоматически кормушкой. Он не уставал удивляться, как их длинные лимонные хвосты и гребни напоминали шелковые лоскутья ткани, и от каждого движения под водой они развевались так, словно от ленивого дуновения ветра. Когда-то в них он бегло искал ответ, как бы произвести впечатление на Шепард и отвесить чисто человеческий комплимент. Музыка на нее не произвела особого эффекта.
– Была бы ты турианкой, я бы похвалил твою талию или гребень. А так… э-э-э… у тебя красивые волосы. А талия… гм… крепкая.
Не то – не то – не то! Я же учил совсем другое…
– Очень надеюсь, что у людей эти слова необидные. Вот же. Хотел же посмотреть то видео…
– Спокойней, Гаррус. Ты слишком волнуешься. И слишком много говоришь.
Его пальцы скользнули по гладкому рабочему столу, над которым висела кропотливым трудом собранная коллекция инопланетных кораблей. Один из них он ей подарил, знал ведь, как она любила эти безделушки. Присмотрелся внимательней – мандибулы его удовлетворённо щелкнули. Вот он, турианский фрегат «Вэррикен». Ее любимый. Даже когда его дарил, он волновался. В ее присутствии невозможно было вести себя иначе, она всеми своими флюидами сбивала его столку.
– Я просто… ну… столько всего в жизни шло не так, Шепард. Работа в СБЦ, история с Сидонисом. Я хочу… хочу что-то сделать правильно. Хотя бы раз…
– Хотя бы раз, – шепнул Гаррус куда-то себе в нагрудник и заново почувствовал жар ее ладони, точно такой же, когда она аккуратно гладила его зарубцованные раны, упрятанные в медицинскую эластичную повязку.
По наитию он повторил ее движение, чтобы дотронуться до нее, поймать руку и вдохнуть как можно глубже ее аромат, который характерен только для нее и который он различит всегда и везде, но под своими пальцами Гаррус ощутил только затянувшиеся следы былой геройской деятельности. Жестокая реальность.
Если бы кто-нибудь поведал ему, когда-то юному, пылкому и неопытному стражу Цитадели, что жизнь его переплетется с жизнью человеческой женщины, он бы ни за что не поверил, а сейчас иного и не мог представить. Рядом с ней он познавал гармонию, рядом с ней он делал все правильно. Мир в его душе стал ее подарком, и без нее этот мир терял всякий смысл.
Немного времени, ему требовалось немного времени, чтобы прийти в себя и очистить затуманенную уже не алкоголем, но болезненными воспоминаниями голову.
Гаррус подошел к тумбочке, что стояла подле изголовья кровати, которой от столкновения со Жнецами тоже досталось: большая разворошенная кровать выглядела так, будто совсем недавно участвовала в печальнейшей любви, что только бывает на этом свете.
Гаррус нашел в ней датапад, запутанный в белоснежных скомканных простынях, и вытащил, одновременно нащупывая пальцем боковое отверстие для чипа. Экран замигал пунцовыми красками, предупреждая о скорой деактивации, если его не поставить на зарядку, но оставшегося времени, как думалось Гаррусу, хватит с лихвой. Он одобрил операцию по сканированию новых загруженных данных и увидел открывшуюся надпись с двумя строчками и пустым под ними полем.