Клинок впился глубоко, пробил сухожилия. Враг, зарычав от нежданной боли, повернулся к ней, и Котена выдернула нож. От страха за свою жизнь она вонзила клинок ему в грудь, вытащила и снова вонзила, хотя могла бы остановиться. Но он как будто сам кидался на нож — и еще раз, и еще, дырявя мехи легких, захлебываясь кровью, захлебываясь неправедной жизнью.
Что-то происходило, что-то страшное. Котена позабыла все слова, позабыла и свое имя, и песни вокруг. В ее руках оставалось лишь жало смерти, сжатое за рукоять до побелевших костяшек. И по нему сочилась чужая жизнь. Жизнь ее врага, ворона, сгоревшего феникса. В миг удара ее пронзил далекий отзвук старой-престарой песни, обветшавшей и изуродованной. Но все же не тишины…
Вхаро привлек к себе Котену, вцепился в ее плечи, жадно приникая к ней, к своей погибели. И показалось, словно на лице его отразилась торжествующая улыбка блаженства, избавления, перепаханная страданием человеческого тела.
— Котя… — только рассеяно донесся голос Вен Аура.
Ох, любимый все еще звал ее этим детским именем, все еще считал ее маленькой доброй девочкой. Котена же стояла, сжимая обеими руками окровавленный нож. Ее синий сарафан заливала кровь Вхаро, она же брызнула в лицо, когда враг резко отпрянул назад и упал навзничь, тихо говоря лишь ей одной:
— Спасибо, Котена. Я всегда знал… кх, всегда… что ты сильная. Спасибо!
Палубу вновь залила кровь, очень много крови. Вхаро умирал, Котена несколько мгновений стояла над ним в воцарившейся тишине. Никто не праздновал победу, потому что все ожидали, что его поразит клинок Вен Аура. Случилось иначе. Случилось… Еще никто не осознал, как именно. Но сама Котена уже все прекрасно понимала. Она вновь убила, нож не дрогнул в руках. Но, когда пришло осознание, она выбросила оружие за борт, чтобы соленые волны смыли с лезвия кровь, изъели его коростой и растворили. Она желала, чтобы это оказалось ее последним убийством на пути к новой жизни.
— Ты сильная! Это жестокий мир… Так всегда и бывает, кх, — хрипел Вхаро, молящим жестом протягивая руку к Котене.
Она в порыве милосердия опустилась на колени рядом с ним и положила его голову к себе на колени. Кровь заливала подол, но Котена не замечала. Никто не приближался, все уже понимали, что лиходей больше не представляет опасности.
— Ты возродишься в Хаосе и услышишь истинный зов, — проговорила Котена, и ее начали душить слезы. Но ни единой не скатилось по щекам.
Она убила Вхаро. Она чувствовала, как исходит жизнь из его искореженного тела. Но он впервые по-настоящему улыбался. И плакать хотелось не от убийства проклятого разбойника, а от того, что по мере приближения к смерти в нем вновь пробуждалась уничтоженная много лет назад песня. Тишина отпустила его. И он радовался. Но одновременно покидал мир живых. Как будто нельзя иначе.
— Мечтал ли я о такой смерти… Аур… Какой же ты везучий! Береги ее! — выгнувшись в последней судороге, воскликнул Вхаро.
Он рассмеялся, но возглас застыл, иссяк последним вздохом. Глаза его померкли, черты исхудавшего лица разгладились. Он ушел. Его муки завершились. Котена прекратила их своею твердой рукой.
— Это сделала я. Я убила его, — проговорила она, когда ее мягко поднял на ноги любимый муж.
Тело постепенно охватывала легкая дрожь.
— Котя… — ободряюще начал Вен Аур.
Он намеревался утешать ее и успокаивать. Но Котена оставалась спокойна, она лишь смотрела на окровавленные руки и клялась себе, что на Забытых Островах больше никто не причинит другому вреда, никто не посмеет уничтожить песню.
— Котя? — отозвалась она, решительно выпрямляясь. — Чье это милое мягкое имя? Юлкотена убила его своей рукой.
— Он страдал. Он умер в тот день, когда уничтожил свою любовь, — понизив голос, кивнул Вен Аур.
— А Юлкотена убила его сегодня. Все. Закончилось.
— Закончились его муки. Возможно, Хаос поможет ему возродиться, — обнадежил ее Вен Аур.
И корабль снялся с якоря.
***
Вхаро остался лежать на досках палубы, вскоре его тело унесли в трюм, а кровь смыли водой. Вновь заскрипели снасти, поднялись паруса, весла вгрызлись в толщу воды. И «Надежда» отправилась дальше в свое странствие к неведомым берегам.
Котена же еще несколько дней не могла избавиться от запаха крови на своих руках, она рассматривала их, лежа рядом с Вен Ауром в ночной тишине.
«Существовал ли у него шанс на другое избавление?» — спрашивала она себя, но знала ответ — нет, не здесь, не в этом мире, не в этом теле. И все же Вхаро ушел, вновь обретя свою песню. Мало ли это? Много ли? Не ей судить. Тревога за любимого, Хаос, духи или судьба направили ее в тот миг — не столь уже важно. Все совершилось, все миновало. Корабль неизменно шел дальше, сменялись волны, сменялись времена.