Де ла Ос не заслужил, чтобы его имя упоминалось в этой хронике, но я не могу не сказать о нем, потому что позже он еще появится на сцене. Если бы ему удалось воплотить свои замыслы, то ни Педро де Вальдивия, ни я не смогли бы исполнить свою судьбу. С его появлением людей, намеревавшихся заняться одним и тем же делом, стало двое. Несколько недель казалось, что наше предприятие невозможно спасти, но после множества споров и задержек губернатор маркиз Франсиско Писарро решил, что оба могут двинуться на завоевание Чили, в статусе компаньонов. По плану Вальдивия должен был идти посуху, а де ла Ос — морским путем, и встретиться в Атакаме. «Ты остерегайся этого Санчо, да, мамитай», — предупредила меня Каталина, когда узнала эту новость. Она его еще ни разу не видела, но гадательные ракушки поведали ей всю подноготную этого человека.
Мы двинулись в путь жарким январским утром 1540 года. Чтобы проститься с Вальдивией, из Сьюдад-де-лос-Рейес в сопровождении нескольких офицеров приехал Франсиско Писарро. В подарок он привез нескольких скакунов — это был его единственный вклад в экспедицию. В колокола начали звонить еще на рассвете, и звон этот всполошил птиц в небе и зверей на земле. Епископ отслужил мессу — мы все на ней присутствовали — и обратил к нам речь о вере и обязанности христианина нести крест в самые отдаленные уголки Земли; потом он вышел на площадь, где с тюками и животными стояла тысяча янакон, и благословил их. Каждая группа индейцев получала приказы от своего начальника, кураки, который, в свою очередь, подчинялся темнокожим надсмотрщикам, а уже те — бородатым испанцам-виракочам. Не думаю, что индейцы оценили епископское благословение, но, быть может, почувствовали, что сияющее солнце в то утро было добрым предзнаменованием. Большинство из них были молодые мужчины, не считая нескольких самоотверженных женщин, которые решились следовать за мужьями, даже понимая, что им не придется больше увидеть своих детей, оставшихся в Куско. Конечно, с нами ехали и наложницы солдат, число которых по пути росло за счет пленных девушек из разграбленных деревень.
Дон Бенито объяснил мне разницу между первой и второй экспедициями. Альмагро стоял во главе отряда из пятисот солдат в сияющих латах, с яркими знаменами и значками, поющих во весь голос; с ним шли несколько церковников с огромными крестами, многие тысячи янакон, нагруженных снаряжением, целые табуны лошадей и других животных, и все это двигалось вперед под звуки труб и литавр. В сравнении с этим великолепием наша экспедиция могла показаться несколько комичной: помимо Педро де Вальдивии и меня — ведь при необходимости я тоже была готова взяться за шпагу, — наш отряд состоял всего из одиннадцати солдат.
— Не важно, что нас мало, сеньора. Мы восполним недостаток численности отвагой и силой духа. С Божьей помощью, к нам по дороге присоединятся еще храбрецы, — заверил меня дон Бенито.
Педро де Вальдивия скакал впереди, за ним ехали Хуан Гомес, назначенный альгвасилом[15], дон Бенито и другие солдаты. Педро в сияющих доспехах, шлеме с плюмажем, с великолепным оружием в руках, верхом на Султане, прекрасном арабском скакуне, выглядел потрясающе. За ними ехали мы с Каталиной, тоже верхом. Я поместила на луку седла фигуру Девы Заступницы, а Каталина везла на руках щенка Бальтасара: мы хотели, чтобы он привык к запаху индейцев и из него вышел сторож, а не убийца. Сесилия ехала в сопровождении свиты служанок, которые старались не выделяться на фоне солдатских наложниц. Затем нескончаемой вереницей шли животные и носильщики. Многие из этих несчастных людей плакали, потому что не по своей воле отправлялись в путь и навсегда прощались со своими семьями. Темнокожие надсмотрщики разъезжали вдоль длинной змеи шедших друг за другом индейцев, которые жестокости этих свирепых негров боялись пуще жестокости виракочей. Вальдивия распорядился, что только он имеет право казнить и назначать суровые наказания, а надсмотрщики должны были ограничиваться лишь кнутом, да и его применять благоразумно. Этот приказ по дороге как-то подзабылся, и скоро, кажется, одна я помнила о нем. В колокольный звон вплетались прощальные крики, фырканье лошадей, звяканье сбруи, протяжные стоны янакон и глухое шлепанье босых ног по земле.
15