Только я их немного обманул. Не все кассеты они нашли, главную не нашли.
Усмехнулся. Странный эффект, голос без изображения звучит странно, не состыкуется. Снеговик продолжал стоять в углу, поникнув носом. Я отвернул ему голову, сунул руку в теплое снеговичье нутро и достал плеер. Осталось совсем немного, минуты четыре. Посмотреть. Там наверняка что-то интересное есть. Потом посмотрю, в путь.
– Спасибо этому дому, пойду к другому, – вспомнил я присказку Егора и добавил: – К другому слону.
В путь.
Перед железной дверью подобрал двустволку, зарядил. Патроны не различались, цвета я не видел и поэтому зарядил все подряд. Наверное, я мог различить их по весу, возиться не хотелось. Все подряд.
Двинулся по коридору. По правой стене, шаг за шагом, запнулся за будильник. Он брякнул, освободил последнюю трель. Я поднял его, сунул в карман. Стану заводить, слушать, как гремит. В слоне буду его слушать, каждый день, это порядок – утром будильник, вечером тиканье, да я вообще стану его с собой таскать, пусть тиканье всегда остается со мной.
Выбрался за разорванную переборку-баррикаду, двадцать шагов от будильника и вляпался во что-то скользкое. Поймался за стену, поводил подошвой по полу, пытаясь определить. Кровь или другое. Вполне могла быть и кровь. Я выставил здесь растяжку, китаец мог нарваться. Тогда от него вполне могла остаться лужица. Решил не думать, чья это тут кровь, кровь она и есть кровь. У китайцев она, кстати, совсем как у нас, красная.
На лестнице я остановился. Спускался медленно, прощупывая ногой ступени, потому что мне продолжало представляться, что они… китайцы, украли лестницу. Они забрали моих, а мне уготовили судьбу более горшую – несчастным слепцом стану скитаться я по разрушенному миру, в надежде встретить достойную, быструю и героическую смерть, на каждом шагу меня будут подстерегать ловушки. Подпиленные лестницы, открытые люки, разверзнутые пропасти, капканы, расставленные безумцами, слизни, подкарауливающие путников в темных уголках, сумраки, ждущие в сумраке.
Собрал на языке загустевшую слюну, скатал ее в комок и плюнул. Плевок звонко ударил по бетону, лестница на месте. Плюнул еще, подальше. Вот и нашел способ передвижения – надо найти засохших конфет, набрать в рот и плевать перед собой. Определяться по бряканью, а то никакой слюны не хватит. Проплевывать дорогу, кто бы мог подумать…
Спустился по лестнице. Холл, стекло заскрипело под подошвами.
Улица встретила холодом, морозец прижал щеки, я сместился чуть вправо, нащупал колесо бронемашины. Насколько я помнил, танк стоял как раз напротив Вышки, я привязал леску к колесу, надел катушку на мизинец и двинулся вперед. Пропускал леску между пальцами, старался держать натяжение. Натяжение важная вещь, с помощью нее легко отмечать отклонения в сторону – если пальцы начинает резать, значит, смещение.
Сто метров. Медленно, со скрипом, еле-еле. Через две машины перелез, привязал леску к железке, поперся обратно. Отвязал леску от колеса, вернулся. Черепаший способ перемещения, другого, впрочем, нет. Вперед, вперед, через двести метров наткнулся на колонну воздушной дороги, привязал леску к ней и ступил на дорогу обычную, в лабиринт из скученных и перевернутых машин. Идти напрямик здесь было сложно, мне пришлось вилять, запоминая правильное направление. Пробраться сквозь мятое железо без потерь не удалось, наткнулся на острое, оцарапал руку. Зацепился рюкзаком, дернулся, съехал по капоту. Рюкзак из несгорайки сделан, отличная ткань, действительно не горит, не рвется, не намокает. Поэтому при зацеплении легко освободиться не получилось, пришлось подергаться.
Самые пустяковые вещи без зрения становятся неожиданно сложными, я выпутывался из рюкзака не меньше пяти минут, порезался еще, едва не раздавил пальцы дверью. А потом вообще пришлось карабкаться по автомобильным крышам. Подумал, что идея с леской не такая уж и хорошая, не очень удобно возвращаться назад, в этой мясорубке легче легкого переделаться в кровавую кашу.
Запнулся. Штырь, обломок бетона, потерял равновесие, леска натянулась и зазвенела, тонкая, ноль четыре миллиметра, я повис на ней, крепкая, умели раньше делать, качнулся в обратную сторону, леска ослабла. Вытянул все сто метров, теперь надо привязать…
Конечно, я оборвался. Слишком сильно оперся о капот, а он треснул, давным-давно прогнил, зараза. Я провалился в двигатель, леска разрезала пальцы, я ее не выпустил, хотя она добралась почти до кости. В спину упиралось твердое и острое, надо было выбираться, я пошевелился, леска натянулась до предела, я выпустил ее, чтобы не разорвать. Леска дзинькнула, распрямилась, проныла, как плохо натянутая струна.