Ухватил за крестовину, к которой крепилась колючка, придвинул ее к правой стене, тоннель оказался перегорожен. Ненадолго, но это их задержит. Направились к баррикаде, пятились, держа освещенное пространство под прицелом.
— А Алиска, наверное, до сих пор спит, — сказал Егор. — В своей глушилке-то…. Спит, сны видит, а мы тут маемся… Что это?
Егор остановился.
Я тоже остановился. Из глубины тоннеля доносился шорох. Или шепот. Мягкий какой-то, переваливающийся.
— Оно что, жидкое, что ли? — спросил Егор. — Жидкое катится…
— Черт с ним. Лезь в дыру!
Егор просунулся в прореху, я за ним. Шахтеры тут же заткнули щель железными бочками.
Голова кружилась, хотелось пить, Скелет сунул мне флягу. Лимонная вода. И еще что-то, не смог определить. И кусочки льда. Освежающе, выдул почти половину емкости.
— Жив?! — спросил Скелет зачем-то, точно сам не видел.
— Частично. Твари разные ползут, — сообщил я. — Много…
— Ясно. Сейчас должны баллоны притащить, я думаю, успеем. Отдохните пока.
Мы с Егором отошли от баррикады, уселись на рельсы.
— Плохо тут, — пожаловался шепотом Егор. — Тепло, а плохо… Бежать некуда. Не люблю я эти норы, человек не крот…
— Привыкай, — посоветовал я. — Придется нам сюда, наверное, переселяться. Если дело так пойдет.
— Мы же это… вроде как все исправим? — спросил Егор осторожно.
Я не ответил.
— Исправим, — кивнул Егор. — Конечно, все исправим…
Егор достал будильник.
— Остановился, — сказал он. — Не нравится ему тут, пружина гораздо быстрей распускается. Под землей время идет по-другому, быстрей, что ли… Это из-за давления. Ты чувствуешь, как на тебя давит?
— На меня всегда давит, — ответил я. — И на земле и под землей. Надо, наверное, в небо. На дирижабле. Повыше. Там, кажется, давление меньше.
— Давай магазины заряжу, — предложил неожиданно Егор.
Я сунул ему пустые магазины, Егор достал коробку с патронами и стал со щелчками их заряжать. Успокаивался так. Перебирать патроны — отличное успокаивающее средство, я помню, у кого-то были бусы, состоящие из пистолетных пуль, и он ловко перебирал их между пальцами и пел песню про черных уток. Кто это был, я не знаю.
— Нет, не могу я тут жить, — говорил Егор. — Хуже, чем на поверхности, лучше холод, чем… Давай отсюда уже уходить, а? Вот Скелету поможем и пойдем…
Показался человек с продолговатым горбом, шахтер. Согнувшись почти вполовину, он тащил на спине баллон с газом. Каждый шаг давался с трудом, но он продвигался. Остальные шахтеры кинулись к нему на помощь, подтащили баллон к баррикаде и принялись вокруг него суетиться, прилаживая горелку…
— Лучше жить наверху, — говорил Егор. — Там холодно, но к холоду можно привыкнуть. Зато там никаких тварей нет, там тихо…
— И жрать нечего, — добавил я. — Рогов на вас ведь не напасешься…
Егор хихикнул.
— Я читал книжку как-то… — сказал он. — Еще в слоне, только сейчас вспомнил. Там писали, что можно питаться воздухом.
Полезное качество. Хотел бы я питаться воздухом, сидел бы где-нибудь на дереве и питался воздухом, не думал ни про какую кнопку.
— Не сразу, конечно, — объяснил Егор. — Сначала надо мхом питаться, потом водой горячей, потом уже на воздух переходить… Давай тренироваться, а? Как все это закончится. Станем жить и питаться воздухом, а? Я могу пять дней без еды вполне спокойно, а ты?
— Сорок восемь, — соврал я.
— Вот видишь, — сказал Егор. — Мне кажется, мы воздушное питание вполне освоим.
— Посмотрим.
Забавно. Возможно, нам скоро на самом деле придется питаться воздухом.
— Организм сам по себе все умеет вырабатывать, так изначально устроено. Мы и Алису научим воздухом питаться…
Я усмехнулся. Представил, как Алиса будет питаться воздухом. Глупо вообще. Сидим на рельсе в подземелье, сидим, в нескольких метрах смерть, а мы болтаем об ерунде, собираемся питаться воздухом. Совсем оторвались от жизни, барахтаемся в бреду.
Я неожиданно для себя самого зацепился за эту мысль. Ведь на самом деле бред. Все, что вокруг происходит, совсем не похоже на жизнь, какой она должна быть. Дурной сон. Мне снятся сны. Обычно они кошмарны. Иногда они очень кошмарны. И очень редко мне являются другие сны, но я забываю их до того, как успевают просохнуть слезы. Мои кошмары почти не отличаются от реальности. А раньше, насколько я знаю, все было наоборот.
Свет опять погас.
— Ну вот, — выдохнул Егор. — Я так и знал…