Необходимо также понять, что основы инфраструктуры сетевой войны в России американцы заложили в 80-е и особенно в 90-е годы. Наше общество сплошь пронизано различными сетями, которые не идентифицируются ни как враждебные, ни как подрывные, не являются прямой агентурой западных спецслужб, не получают деньги за «продажу Родины», но при этом они координируются внешними центрами с помощью особых технологий. Тот факт, что существует активный внешний игрок, имеющий мощный сетевой инструментарий внутри Российской Федерации, великолепно отлаженные в онлайн-режиме системы сетевого влияния, и составляет фундаментальную угрозу для Путина и его курса.
Суверенитет нашего государства постоянно находится под угрозой системных сетевых атак, которые используют любые «дыры» в легальности российского законодательства. В частности, фатальную для Путина невозможность конституционного третьего срока, а также разделение властей, отсутствие национальной идеи, депрессивное интеллектуальное состояние элиты, одним словом - любые объективные причины. Американцы используют также множество сетей, естественных и искусственных, которые пронизывают наше общество на всех уровнях и с помощью новейших информационных технологий, пользуясь объективными проблемами в нашей стране. И всегда будут играть на десуверенизацию, используя для этого все подворачивающиеся под руку возможности. И эта угроза нарастает.
Чем больше Путин будет настаивать на суверенитете - как он это делает сейчас, пусть грубовато, но зато эффективно и действенно, - тем больше будут нарастать риски. Постепенно в этой сетевой войне будут задействованы очень сложные, многомерные, фундаментальные сетевые стратегии, к которым наша власть не готова. И здесь американцы будут использовать не только откровенную либеральную пятую колонну, но и национализм, социальную проблематику, экспертные сети, в том числе - научный мониторинг, молодёжные движения, интеллектуалов. По сути дела, гражданское общество, которое мы строим, является максимально удобной платформой для ведения сетевой войны, поскольку в техническом смысле оно и есть оптимальное пространство для эффективного ведения сетевых войн. Институты гражданского общества не подлежат, как правило, жёсткой юрисдикции и плотному административному контролю и соответственно в сетевых условиях становятся наиболее эффективной и не контролируемой государством средой десуверенизации. Таким образом, гражданское общество, различные неправительственные организации, фонды, движения, экспертные сети, гранты, научные сообщества, группы людей по интересам, институты исследования этнических проблем - всё вместе это, включая, кстати, и радикальные, и интеллектуальные центры, будет задействовано американцами в ближайшее время.
Это очень серьёзный вызов, который в таком качестве не встречался ранее в нашей истории. Мы прожили эпохи войн государств против государств, мы знаем идеологическую борьбу двух мировых лагерей - капиталистического и социалистического. И если в модели «государство на государство» мы способны выигрывать, то идеологическую борьбу с Западом мы проиграли, причём дважды - один раз в 1917 году, позволив опрокинуть царский режим, который был основан на вполне определённой православно-монархической русской идеологии, а потом - советский режим в 1991 году, где русский, а также мессианско-монархический фактор выступал косвенно. И в обоих случаях огромную роль сыграли внешние сети: от этнических групп до религиозных сект и политических заговорщиков, в свою очередь, густо приправленные прямыми шпионами и коррумпированными представителями собственных спецслужб.
Россия, подчас неуязвимая для прямого вторжения, способна вести и отстаивать свой суверенитет в горячих войнах, хотя и большими жертвами. Но для тонкого идеологического сетевого проникновения она весьма уязвима. То, что происходило с Россией в 90-е, американцы - в значительной степени оправданно - рассматривали как оккупацию побеждённой и сломленной вражеской державы. Мы проиграли в холодной войне и были оккупированы. В лице Ельцина и его команды, которая работала на них в то время (олигархи, реформаторы, «семья», говорливые эксперты и политтехнологи, на сто ладов воспевавшие ценности «демократии» и «свободы»), мы имели колониальную администрацию, осуществлявшую в стране внешнее управление, как в Японии или в Германии после 45-го года. От краха СССР и последующей оккупации и разгрома 90-х до сих пор поднимается кровавый пар… С Путиным мы наконец стали выползать из режима этой оккупации, стали восстанавливать суверенитет. Но надо учитывать: система оккупационной власти - Ельцин, олигархи, «семья», коррумпированные кланы, предательская интеллигенция и компрадорская буржуазия - внедрила внешние сети ещё глубже, на несколько уровней. Сегодня эти сети пропитывают современное российское общество.