— Либо она мертва? Так? — уточнила я, чувствуя, как внутри начинает нарастать ледяной ком, и тут же сменила тему. — Ты понимаешь, что зря привёл Мелоди в школу? Это было слишком опасно.
— Слишком опасно, когда некому поддержать, и нет опоры, — глубокомысленно заметил ифрит. — Ты нужна Мелоди. Без близких её заносит в такой дикий кураж, что давать й силу становится опасным даже для меня.
Мы зависли в сером безжизненном пространстве.
— Ну, то, что она подросток, ты ведь и так знал, когда заключал с ней договор?
— Да, я взял над ней опекунство, как бы смешно это не звучало, — отмахнулся Андроктонус. — Но у меня свои цели. Мелоди пока ещё только болванка под будущую заготовку. А ты тот самый мастер, который не даст ей превратиться в нечто безобразное.
— Но почему именно она? — не унималась я, понимая, что почти каждая сущность имеет веские причины поселиться в том или ином носителе.
— Можно я не буду отвечать на этот вопрос?
— Нет.
— Какая же ты дотошная, — вздохнул ифрит. — Я знаю, что ты никогда её не бросишь. А Аарон сделал на тебя ставку не просто так.
— Твою мать, Андроктонус! Ты прекратишь говорить загадками или нет? Причём здесь учитель? Он был бывшим инквизитором, как я поняла. И по доброте душевной учил деревенскую девчонку. Причём знаний он мне отсыпал ровно столько, сколько нужно, чтобы я не сдохла по счастливой случайности!
— Ты видишь лишь вершину горы. Мне доступна середина, которую ты не поймёшь, а про основание может рассказать только Аарон, который, к слову, давно мёртв.
— Понятно, что ничего не понятно, — буркнула я.
— Пока ещё. Ты не набрала достаточного могущества, чтобы знать больше.
— А мне обязательно быть великой магессой, чтобы знать многое?
— Да, — невозмутимо ответил Андроктонус. — Меньше знаешь, целее руки-ноги. Ты думаешь что, Юнг тебя просто так в пыточную утащил? Если бы Аарон не наложил оберег молчания…
— Да знаю я! Вот только у тебя откуда такая осведомлённость?
— Я умён и восхитителен, — без ложной скромности выпятил мускулистый торс ифрит. — Только ты, дурочка, не понимаешь и дружить со мной не хочешь.
— Я с тобой дружу! — не стала соглашаться я.
— Нет, ты со мной относительно доброжелательно общаешься. Дружить надо крепко. Органами.
— Опять ты за своё!
— Всё, молчу… — пробормотал Андроктонус, обиженный отказом.
— Нет уж, продолжай, — вмешался в нашу беседу до боли знакомый голос.
Я повертела головой в поиске источника звука. За спиной стояла точно такая же Рийзе.
— Ты кто? — когда прошёл первый шок, спросила я.
— Я — Рийзе. А ты кто? — засмеялась копия и подмигнула Андроктонусу.
Тот вовсе скрестил на груди руки и с интересом наблюдал за нами обеими.
— Кажется, ты оживила иллюзию. Рийзе-фантом, ты хоть со мной будешь дружить?!
— Почему нет? — моя копия приблизилась к ифриту и обняла его за крепкую шею.
— Ещё потрахайтесь.
— Собственно, неплохая идея, — поддержал Андроктонус и подхватил ожившую иллюзию на руки. — Ты ведь не будешь ревновать?
Глава 27. Похотливый фантом
— Ну, кошка номер один, не скучай. По возможности насладись процессом, — подмигнул ифрит и вплотную приблизился, чтобы вобрать меня в себя.
Что действительно пугало в подпространстве, так это то, что перед Андроктонусом, да и, скорее всего, перед любой другой сущностью я была беззащитна. Ифрит меня поглотил, оставив без права выбора наблюдать, что он будет творить с фантомом.
Иллюзия будто вынырнула из идеала, который когда-то жил в моей голове. Ласковая, она прильнула к ифриту, по-хозяйски положив его руки на свою талию.
— Андроктонус, слышишь меня?! Прекращай!
В ответ молчание. Управлять телом сущности я не могла, мне оставалось проживать его ощущения как свои. Опыт действительно казался интересным. Наверное, так чувствует себя Вилла вместе с Куртом, хотя у неё есть хотя бы собственная пара рук.
Мне ничего не оставалось, как расслабиться и получить удовольствие. Тем более, что чувства ифрита были в несколько раз острее, чем мои собственные. А ведь я считала себя воплощением чувственности в родном мире! Как бы не так. Андроктонус в разы сильнее ощущал пространство.
Фантом прекрасно пахла. Складывалось впечатление, будто её натёрли сладким соком тропических плодов. Пальцы Андроктонуса скользили по гладкой, бархатистой коже, оставляя за собою лёгкие, белёсые дорожки.