— Кстати, о ролях-то мы договорились, но я забыла раскрыть тебе одну маленькую деталь. Если будет совсем невмоготу заигрывать с мужчинами, проси фантома поменяться оболочками. Твоя иллюзия дико похотлива, и чем больше ты даешь пространства для игр, тем больше у вас шансов подружиться.
— Может, я сама как-нибудь разберусь? — поёжилась я, обозревая пятерых мужчин не очень приятной наружности.
Небритые, в одежде, пропахшей немытым телом, все пятеро уставились на нас как на морских чудовищ.
— Дамы немного согреются, — сказал Хогурн и пригласил Марианну сесть в мягкое кресло.
Та бессильно опустилась и, вперив взгляд в початую бутылку коньяка, протянула руки в её сторону.
— Дай-дай-дай! — капризным тоном затребовала наставница.
Хогурн чуть ли не стрелой метнулся в стороны пойла. Кивнув нам с дедом, коротко приказалпроследовать в другую комнату, чтобы нарезать закуски. И всё бы было хорошо, пока в поле моего зрения не появился забавный и до боли знакомый персонаж.
Глава 38. Повелитель чучел
Мой недавний соперник по метанию дротиков в несчастного волка. Взгляд Париса остановился на Солае, на несколько секунд замер, затем пробежался по нам с Марианной. Не найдя для себя соответствий уже сложившейся картины, парень прошмыгнул в другую комнату.
«Зал для господ» где расположились остальные, по всей видимости, управленцы артели, больше напоминал комнату отдыха нежели жилые апартаменты. Просторное помещение с несколькими дверями и плоскими согревающими пластинами по бокам действительно было тёплым.
С нас, кажется, шёл пар. Солая тоже заметила недавнего спорщика, но не подала виду. Нас с ней пригласили помочь в хозяйственном помещении с запасами, насколько только возможно применимо слово «пригласить» к прислуге. Господа внимательно присматривались, они, насторожившись, прекратили важные переговоры и в упор смотрели на Марианну, не понимая, зачем здесь эта дама.
Я и Солая прошли в отдельный блок, который скрывался за дверью, завешенной толстой шкурой. Отопления там не было и в помине, благодаря чему в шкафах оставались свежие продукты для нарезки. Сильно охлаждённые, редкие для местности овощи, маринованные деликатесы, ну, и конечно же, мясо, сыры, хлеб. Мы быстро уложили на несколько тарелок и переговорили о Парисе. Сдаст или не сдаст? Если до сих пор за нами не пришли разъярённые хозяева, значит, парень счёл нужным умолчать о том, что знаком с тремя странными дамами. В итоге мы с отшельницей пришли к выводу, что действовать нужно будет в соответствии с ситуаций, и, по возможности, лучше без жертв и крови. Не зря же мы наряжались?
На самом деле я чувствовала себя без амулетов почти голой. Наверное от того, что до конца ещё не была уверена в собственных силах. Отшельница смогла подбодрить, пообещав, что если что-то уж совсем пойдёт не так, и нам с Марианной будет грозить опасность, всегда сможет сработать вариант разнести здесь всё в сажу и пепел. С чувством юмора у Солаи было туго, поэтому её слова я приняла за чистую правду. Опасаться нечего. Кого? Магов-слабосилков?
Неся в каждой руке по две тарелки, мы с инквизиторшей, широко улыбаясь, вышли из морозильника. В комнате отдыха воцарилось оживление. Раскрасневшаяся от смеха и алкоголя Марианна махнула нам рукой, приглашая составить компанию. Мы немного помялись, как и подобало прислуге, но послушались госпожу.
Если в нескольких словах, то это было очень приятное времяпровождение. Мужчины, видимо, истосковавшиеся по живому женскому общению, запоем слушали «столичные» рассказы прекрасной чернокудрой Мариэллы, пристойно шутили и сами расрывалиси себя как больших детей.
Вызывал опасения только Парис: он ходил бледной тенью, мечась между работниками в цеху и нами, часто стоял в стороне, смущённо улыбаясь, но так и не проронил ни слова.
Близился вечер. Мы успели и пообедать, и поужинать в гостеприимных стенах скрытой от посторонних глаз фабрике по производству мелких хозяйственных безделушек. Пару раз я спускалась во двор, хотелось найти хотя бы небольшую зацепку на курьера, которого должны были сегодня привести. Но тщётно.
Артель жила маленькой жизнью: рабочие таскали тюки и коробки, грузили тележки, принимали и отправляли товар. Складывалось ощущение, что ничего незаконного они не делают: обычные уставшие лица, промёрзшие руки и слегка охрипшие от холода голоса. И воздух. Умопомрачительно чистый, прозрачный, разжигающий аппетит.
— Вы что здесь делаете? — в темноте вечерних сумерек подкрался Парис, наконец решившись спросить, что происходит.
Я была поражена его выдержкой: с самого раннего утра и до позднего вечера он умудрился не проронить ни слова, наблюдая за нашим поведением. Я промолчала, а парня будто прорвало: