— Нормально, дяденька, даже много, а сдачи нету, — озорно сверкнули глазенки из-под козырька мятой кепки непонятного цвета.
Поплавков развернул пахнувшую и мажущуюся свежей типографской краской газету. На первой же полосе он с удивлением увидел крупное фото на две колонки того господина, которого намедни чуть не сшиб у вокзала, и подпись под ним: английский писатель, сочувствующий пролетариату всего мира, приехал в Москву говорить с товарищем Лениным.
«Воистину разведки всего мира со времен царя Гороха и до нынешних дней получают больше половины нужной им информации из открытых источников, газет например, — радостно подумалось инквизитору. — А может быть, и больше?»
А в газете сообщалось, что «сочувствующий иностранец с сыном разместились с комфортом в бывшем буржуйском доме на набережной, что напротив самого Кремля». Ноги сами понесли Акима по указанному в статье адресу, присмотреться, разведать обстановку в округе.
«Дом как дом, — оценил он особняк, — ремонта, правда, уже требует, ну да большевикам сейчас не до внешнего лоска, а стены на века построены, века и простоят еще».
Во дворе было тихо, только при входе прогуливался мрачный часовой. Чтобы не привлекать его внимания, инквизитор прошелся вперед по набережной, словно разыскивая нужный дом, достав из кармана какую-то бумажку и рассматривая кое-где сохранившиеся номера на домах. Сам же поглядывал то и дело в нужный дворик. Но тщетно! Никто так и не вышел и не вошел. Поплавков не сильно расстроился — там, голубчики, никуда не денутся. Не те нынче времена, чтоб бесконтрольно иностранцы по столице разгуливали. Зато посмотрел входы-выходы, дворы проходные в районе — пригодится на всякий случай. Пока занимался этим, подошло время спешить на встречу-обед в Наркомпрос. Пешком уже не успевал, и он свистом остановил пролетевшего было мимо лихача-извозчика.
— Монеты найдутся? Денежки водятся али вошь в кармане на аркане? Даром не вожу! — забеспокоился возница — крупный бородатый мужичина лет пятидесяти в богатом армяке. Не внушил ему доверия простецкий вид Акима.
— Найдутся, родимый, не переживай, погоняй свою ласточку к зданию Наркомпроса. Знаешь небось где?
— Как не знать, знаю. На Садовом, от зоосада недалече.
— Вот туда и поспешай. На обед, понимаешь, опаздываю, а обед, видишь ли, по расписанию, — пошутил пассажир.
Обед был не только по расписанию, но еще и по талонам. Деньгами с совслужащими не рассчитывались. По этим же талонам пускали внутрь. Несколько талонов были зашиты у Акима под подкладкой телогрейки именно на такой случай. Сейчас один, насколько возможно разглаженный, уже лежал в кармане в готовности быть предъявленным при входе, а после и вовсе обмененным на тарелку супа и миску каши. Может, еще и стакан морковного чая дадут.
Юноша с красной повязкой внимательно проверил талон, только что не понюхал, и, кивнув, разрешил войти в столовую. На раздаче Поплавков получил свою порцию однообразной для всех еды и пристроился за вторым справа столом пока в одиночестве. Никто ни на кого внимания не обращал. Все были заняты одним — поглощением пищи, выдаваемой толстой бабой в замызганном, когда-то белом переднике, знавшем лучшие времена. За соседним столом чавкали какие-то неопрятные мужики, почему-то в косоворотках и шароварах, верхней одежды на них не было. С другой стороны с инквизитором соседствовали четыре интеллигентного вида дамы, которым явно не хватало привычных для них с детства столовых приборов. В Наркомпросе обходились алюминиевыми ложками.
— Гражданин, вы позволите? — перед столом инквизитора балансировал с тарелками в обеих руках приличного вида господин лет сорока в несколько старомодном костюме и того же времени круглых в тончайшей оправе очках. То есть гражданин, конечно! Господа на тот момент были уже все в Париже или догнивали на Перекопе.
— Садитесь, не куплено, чай, место-то, — ответил словами пароля Аким.
— Да-с, чай здесь не подают, в городе днем с огнем не сыщешь. Пьем, уважаемый, все больше бурду свекольно-морковную, — точными словами отзыва порадовал связной.
— Не волнуйтесь, — вполголоса добавил он, удобно расположившись напротив Акима, — здесь можем говорить спокойно. Никому ничего не интересно. Все собой только и заняты.
Мерный стук ложек и ровный гул голосов были тому подтверждением.
— А вы, ничего, держитесь. Воротничок вот свеженький, костюмчик вполне-вполне. Не боитесь вызвать подозрение советских товарищей? Сразу видно, что из бывших!
— Так и мы с вами не белогвардейцы и не саботажники, а истину о нас кто ж узнает? Что касается вида моего — уважают. Потому что прежде всего сам себя уважаю. Ладно, брат, давайте о деле. Времени и у вас, и у меня немного. Поесть надо успеть, опять-таки. Не пропадать же еде, и выделяться из толпы не стоит.
Связной рассказал Поплавкову, что, по-видимому, Уэллс знает, где искать колдуна, и твердо намерен с ним встретиться. Агентура засекла, что к поискам луча подключился от себя лично еще и оборотень, бывший гвардейский поручик, который сейчас щеголяет в кожаном реглане от ЧК.
— Парень туповатый, но бравый, а точнее сказать неуравновешенный. Может навредить. Если что, можно ликвидировать, — добавил связной. — Никто, кроме Лазаря, не верил в тебя из Старших братьев, что ты сможешь собрать лучи, — мужчина перестал ковыряться в тарелке вилкой и взглянул на Акима, будто увидел в первый раз. — А ты смог. Остался один луч. Последний.
Поплавков едва не поперхнулся от неожиданности. Кусок чуть не встал поперек горла.
— Об этом знает лишь начальник спецшколы и, насколько я в курсе, Старшие братья. Лазарь говорил от их имени. Больше никто.
— Вот и я о том же. Только Старшие об этом знают… Возможно, получить информацию о луче и распорядиться ей и есть основная, но тайная цель визита англичанина в столицу советской России, — продолжил связник, — надо проследить, когда тот отправится гулять по Москве. И еще необходимо избавиться от морячка, сопровождающего писателя… Может, телохранитель. А может, соглядатай? Непонятно. На экскурсовода точно не похож.
— Может, через девочку на квартире моей временной поискать. Я уже удочку ей закинул.
— Девочку можешь только трахнуть, — как-то внезапно грубо, зло и на «ты» произнес связник, — она не знает ничего. Брат с оборотнями по лесам шарахался. Людей, как скот, резал. Через него на нее и вышли. Используем втемную. Иногда деньжат подбросим, с продуктами поможем. Язык же у дам, сами знаете, — так же внезапно вернулся он к обычной для себя речи. И как бы между прочим, с легкой улыбкой на тонких аристократических губах интеллигентно поинтересовался:
— Вы, уважаемый, меня правильно поняли? Проблемы и форс-мажоры нам с вами ни к чему. До свидания, если оно нам еще понадобится.
Мужчина окончательно расправился с немудреной едой, промокнул уголки губ салфеткой, вынутой из внутреннего кармана и туда же аккуратно убранной. Вставая из-за стола, связной коротко обронил: «Смотри, чтоб тебе не выписали билет на небо в один конец». Поднявшись, он надел пальто, небрежно брошенное на соседний стул. Надел и не спеша ушел.
На его стул без спроса сразу же уселась барышня в синей блузе и уткнулась в тарелку с супом, энергично орудуя ложкой. И пусть весь мир подождет. Все, что было за границей стола с подносом, ее не интересовало.
Связной ушел. Аким не спеша допивал бледный морковный чай. Какому шутнику пришло на ум назвать эту мутную бурду чаем? Слова «билет на небо» не шли из головы. В братьях по Корпусу Поплавков был уверен на сто процентов. Но он никогда не забывал про неучтенный фактор. Все предусмотреть нельзя. Связной не предостерегал, он говорил об опасности напрямую. Если бояться и подозревать всех, то уж проще сразу застрелиться.
Может, он имел в виду новую власть? Если красные пойдут ва-банк, то судьба Корпуса будет быстро решена. И решена кардинально и бесповоротно. Против мощи государственной машины инквизиторам не устоять. Жернова молоха по имени власть проворачиваются медленно, но после них остается лишь горстка костной муки.
«Хватит заморачиваться над словами. Есть более насущные проблемы, требующие незамедлительного решения. Шиш вам всем. Еще побегаем, посмотрим, кто кого!»