— Как и мы, — сказал Бэллак.
— Пожалуйста… — вздохнул Лацик.
— Мои искренние извинения! — прокричал Стайн, вбегая в комнату. — Очень жаль заставлять вас ожидать, хотя бы и самую малость. Меня должен был позвать сервитор, но он сломался по пути. Тысяча извинений!
— Лацик покосился на своих клиентов.
— Все в порядке, — прошептал он.
— Остаемся? — пробормотала Бэллаку Кюс.
Дознаватель кивнул.
Лацик повернулся к лучащемуся энергией фактору.
— Дорогой наш фактор Стайн, — произнес он с вымученной улыбкой, — совсем не такого приветствия ожидали мои друзья, когда я вел их к вам.
— Ох, конечно же, — поклонился Стайн, — конечно нет, дорогой мой друг Гирам. Я обязательно распоряжусь полностью переделать всех своих сервиторов. Подобные задержки непозволительны с точки зрения этикета. Надеюсь, я могу как-то загладить свою вину? Может, прикажете принести прохладительные напитки?
— С превеликим удовольствием, — сказал Лацик, восстанавливая самообладание. — Позвольте представить вам господина Галла и мамзель Кайн.
Фактор подошел ближе и поклонился каждому из них по очереди.
— Истинное наслаждение. Мой старый, мой драгоценный друг Гирам всегда приводит в «Стайн и Стайн» только самых лучших покупателей.
После он посмотрел прямо на Кюс.
— Моя госпожа, — сказал он, — боюсь, что был ужасно невежлив с вами во время нашей последней встречи. Надеюсь, вы сможете простить мою грубость. В эти дни приходится быть крайне осторожным, вот я и обманулся в вас.
— Фактор, — Кюс поклонилась в ответ, — я уже извинилась в тот раз и снова прошу меня простить. Не стоило мне приходить к вам просто так, без должного представления.
— Меньше разговоров, больше дела, — ответил радостным жестом Стайн. — Давайте начнем с чистого листа. Итак, может быть, немного амасека? У нас еще осталось несколько бочек «фибулы» пятьдесят шестого года, который обычно я приберегаю для себя, но вам не могу осмелиться предложить ничего менее роскошного. И думаю, распоряжусь-ка я принести еще бирри-трюфелей, обернутых в дремотные листья, и немного местных моллюсков. Свежие раковины попадают на кухню к нашим поварам не позднее чем через три часа после того, как их поднимают с подледных океанических ферм.
— Кого поднимают? Раковины или поваров? — спросила Кюс.
— Конечно же, раковины! — зашелся в смехе Стайн. — У госпожи прекрасное чувство юмора!
Он хлопнул в ладоши и отдал приказания ожидающим сервиторам.
— Пойдем внутрь? — рискнул предложить фактор. — Мне бы хотелось вам кое-что показать.
Они последовали за ним в выставочную галерею. Стайн приступил к своему привычному труду.
Кюс это было уже знакомо. К чести Стайна, он не повторялся. Надо было признать, что он действительно мастер своего дела.
Фактор остановился перед стеклянной витриной, где были выставлены изящные украшения с перидотом и лунным камнем. Слова слетали с губ торговца непрерывным потоком, он рассказывал обо всем, в подробностях живописуя различные огранки и свойства кристаллов.
Внезапно Стайн остановился и с улыбкой повернулся к ним.
— Простите мне мою любовь к болтовне. Иногда я слишком увлекаюсь. Так хочется рассказать вам всю историю «Стайна и Стайна». Порой я просто забываюсь. Я получаю такое наслаждение от работы на свой зал, что, бывает, становлюсь несколько несвязным. Скажите, вас это интересует? — спросил он через некоторое время.
— Думаю, что не ошибусь, если скажу, — произнес Бэллак, — что нас обоих очень интересует эта сделка.
— Пэйшенс?
— Привет. Все в порядке. Мы уже возвращаемся.
Лацик вывел их на платформу. Фактор в последний раз поклонился и распрощался с ними.
— Превосходный выбор, — произнес он, целуя Кюс руку.
— Очень надеюсь, — ответила Кюс.
— Я получил истинное удовольствие от времени, проведенного с вами, — сказал Стайн, готовясь опустить занавес над сценой.
— Мы вам очень обязаны, сэр, — ответил Бэллак, поклонившись фактору.
— Надеюсь, что смогу и в дальнейшем еще послужить вам! — с жаром отреагировал Стайн.
— И вновь, как и всегда, выражаю свою признательность, — сказал Лацик.
Стайн поклонился уже в тысячный раз и попятился к залу.
Кюс посмотрела на Бэллака: