Я занесла руку, чтобы постучать, но замерла, пытаясь собраться с духом. Я никогда не сталкивалась с ним лицом к лицу, наедине. Инстинктивный страх перед ним сковал мое тело. Сглотнув, я с трудом заставила себя пошевелиться. Я осторожно постучала и прислушалась. Не услышав ответа, я медленно открыла дверь и проскользнула внутрь.
Я не сразу нашла его в полумраке комнаты. Шторы были задвинуты и совсем не пропускали дневного света, но, оглядевшись, я увидела его сидящим в кресле в самом углу. В спальне стоял запах грязной одежды, залежавшейся еды, немытого тела. Я на цыпочках подошла к занавескам, раздвинула их и настежь открыла окно.
Вульфус недовольно поморщился от внезапного яркого света. Казалось, только тогда он заметил мое присутствие. Его взгляд безразлично скользнул по мне.
– Проваливай, – хрипло пробормотал он.
Он изменился до неузнаваемости. Исхудавшее лицо, болезненные глаза с тяжелыми темными мешками, спутавшиеся жирные волосы, почти все седые, сухие длинные пальцы с пожелтевшими ногтями, голые, бледные ступни. Глядя на него, вместо привычного страха, я вдруг почувствовала жалость.
Его спальня показалась мне еще больше, еще холодней моей бывшей темницы. Широкая кровать была идеально заправлена темно-красным покрывалом с огромным изображением птицы. Эмблема Ависов была везде: на шторах, на стенах, на рукоятках кресел, на комоде и даже на половицах. Полы скрипели от каждого шага, и из-за тонкого слоя пыли, на них оставались следы. Дорогая, массивная мебель была расставлена вдоль стен, и все же спальня казалась невыносимо пустой. Только портрет, висевший над креслом Вульфуса, намекал на то, что у этой комнаты был живой обитатель.
– Кто это? – спросила я, показывая на портрет.
Вульфус даже не взглянул в мою сторону. Я подошла, отметив про себя, что еще никогда не стояла так близко от него по своей воле. Я будто сбросила что-то тяжелое, цепенящее и с удивлением осознала, какими легкими могут быть мои движения.
Из портрета на меня смотрели молодые мужчина и женщина, сидевшие на небольшом диване. Он обнимал ее за талию, а она чуть склонила к нему голову. Они улыбались, и в их лицах проскальзывало что-то знакомое.
– Это Сигнус Авис, не так ли? Он здесь такой молодой… И эта женщина… Они выглядят очень счастливыми.
Вульфус хмыкнул и впервые посмотрел на меня с долей интереса.
– Мои родители, – сказал он. – Их не стало еще до того, как я вступил в Совет.
– Что произошло?
– Он убил ее. Потом себя.
Я застыла. Мне стало сложно дышать, и живот скрутило от тягучей, ноющей боли. Я оглянулась в поисках сиденья.
– На всем Иннисе об этом знаю только я, – сказал Вульфус, бросив на меня быстрый взгляд. – И ты.
Я села напротив него в точно такое же бархатное кресло. Голова чуть закружилась, и мне начало казаться, что все это происходит не со мной.
– Но… Почему он это сделал?
– Я не знаю.
Вульфус ответил слишком быстро, агрессивно, как будто желая скрыться от меня. «Он знает», – подумала я, но не стала переспрашивать. Вульфус закрыл глаза.
Какое-то время мы молчали, потом он неожиданно наклонился ближе и сказал:
– Хранительница предсказала мне это.
Я удивленно взглянула на него. Вульфус прикрыл лицо руками и покачал головой. Казалось, он говорил не со мной, а сам с собой:
– Я думал, что все выдумал… Я видел, как они выглянули в окно, и дерево вдруг ожило, помогло им спуститься. Я следил за ними, пытался увести ее, но хранительница подошла и начала шептать мне на ухо. Я был словно в бреду, но сколько раз мне снился этот шепот… Она сказала: «Ты никогда не будешь счастлив. Твоя любовь – проклятие. Она доведет тебя до безумия, а ты ее до могилы. Это у тебя в крови».
Вульфус откинулася на спинку кресла.
– Она все знала. Обо мне, об отце… Знала, что произошло. Это у нас в крови…
Вульфус усмехнулся, и вдруг зло сверкнул на меня взглядом.
– Когда Рэй заявил, что любит тебя, я понял, что ничего не смогу сделать. Я и тут проиграл… Ависы не умеют отпускать. Никогда не отпускают женщину, которую любят. Это наше проклятие.
Он покачал головой, еще сильнее схватившись за свои волосы.
– Да что она понимала? Я не хотел… Я всю жизнь презирал своего отца. Ленивый, безрассудный, безвольный… Он потерял свое состояние, потом ее, – Вульфус показал на портрет. – Меня тошнило при виде того, во что он превратился. Я должен был вернуть нам былое величие, должен был доказать всем, что я лучше.
Вульфус злобно посмотрел на меня. Он покраснел и стиснул зубы.
– Ты, наверное, дико счастлива? Я проиграл.
Я покачала головой, но он лишь раздраженно отмахнулся от меня.