- Просыпайтесь, - сказал я негромко.
Они одновременно открыли глаза. Аббрутин мы между собой называем "буратин". Сделай из него Буратино. Делаю, начальник.
- Садитесь.
Они сели. Они улыбались мне. Искренние улыбки детей, еще не знающих, что мир не слишком добр. Я подал одному из них блокнот, ручку, сказал:
- Пиши по-русски: "Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То, как зверь, она завоет..." - я продиктовал две строфы. Передай блокнот соседу. Улыбка - он сделал мне приятное. У соседа тоже улыбка - он готов сделать мне приятное. "Буря мглою небо кроет..." Передай... Улыбки... "Буря мглою..." Дай ручку и блокнот мне. Шквал улыбок. Так... делая поправку на "буратин"... вот этот.
- Вот этот, - сказал я Панину.
- Как тебя зовут?
- Меня зовут Тенгиз, - очень легкий акцент.
- А фамилия?
- Моя фамилия - Гурамишвили.
- Хорошо, Тенгиз. Меня зовут Сергей. Я твой лучший друг. Лучший друг. Ты должен делать все, что я тебе скажу. Запомни меня. А теперь отдыхай.
- Отдыхайте все, - сказал я.
Они улеглись и закрыли глаза.
Мы вышли на застекленную веранду. Дверь в комнату Крупицыных была приоткрыта. В душе обильно лилась вода.
- Очень внушаем, мягок, послушен, - сказал я. - Неплохая мышечная реакция. Прекрасная память, легко обучаем. Наверное, круглый отличник. Чем они там занимались?
- Не знаю, - сказал Панин. - А зачем это?
Я пожал плечами.
- Так, может, обойдемся без проволоки? - предложил Панин. - Раз такая хорошая внушаемость...
- Не стоит рисковать, - сказал я.
Наверное, Панин хотел возразить. По крайней мере, воздуху набрал. Возразить было что: введение проволоки вручную было никак не меньшим риском, а следовательно - переводом материала. Внушение же под аббрутином давало результаты немногим худшие, чем с проволокой. Однако в нынешнем нашем положении лучше было истребить без пользы десять живцов, чем промахнуться в решающий момент. А кроме того, Панин, наверное, вспомнил "Самсон" - вспомнил и решил не связываться с таким говном, как я. Я бы на его месте поступил так же.
Вода в душе перестала литься, дверь открылась, и предстали Дима Крупицын и Валечка, мокрые и очень веселые. Помахали нам ручками и побежали вытираться.
- А где Серега? - спросил я Панина.
- С Командором.
- Что - не появлялись еще?
- Нет, и не звонили. Впрочем, мы и не договаривались... Ха! Вон они идут.
От реки шли, почти бежали, перебрасываясь на ходу мячом - нет, не мячом, каким-то тючком - Командор и Серега Крупицын. Сзади шел Гера.
- Долго жить будешь, - сказал я Сереге, когда он вошел.
- Вспоминали уже?
- Вспоминали. Ну, что? Все в порядке?
- Да, осталось только маячки и сирены пришабашить.
- Ну, это в багаже.
- Знаю.
- Слушай, Сережа. "Зоннабенд" ты брал?
- Я брал. А что?
- Я его гробанул вчистую. Уже на свалку увезли.
- Ну, Пан! - Серега с уважением посмотрел на меня. - Ты и силен! Не напасешься на тебя...
- Держи, - я подал ему копию заключения дорожной полиции об аварии не по вине водителя. - Пусть оформят списание и дадут подмену.
- Ладно, - сказал Серега. - Я хоть переоденусь...
В дверях он притиснул выходящую Валечку. Валечка хихикнула и тут же повисла на мне.
- Пан, как тебе наши красавцы, - спросила она, жмурясь. - Неужели за таких мальчиков тебе жалко поцелуя, Пан?
- Мне для тебя ничего не жалко... никогда... и ничего... о-о-о... - я изобразил последний вздох. Валечка отхлынула, глаза у нее были пьяные. Все, спать, спать, - погнал я ее. - До обеда - даже не просыпаться. Нужна будет твоя снайперская точность. Поняла?
- Будем вставлять им проволоку?
- Да, и потому...
- Поняла, поняла. Я уже паинька. Так можно? - она потупилась, сложила ручки на животике и ножкой заковыряла пол.
- Так можно. Беги.
Из коттеджа напротив вышел Командор, осмотрелся - будто бы любовался пейзажем. Увидел Валечку, пошел ей навстречу. О чем-то спросил, кивнул, так же неторопливо продолжил путь.
- Какой будет объект? - деловито спросил Панин.
- Скажу - нэ повэриш, дарагой, - я достал из кармана пачку открыток с видами Москвы, нашел нужную, протянул ему.
- Ни хрена себе... - протянул Панин. - По крупной играем...
- По крупной, - согласился я.
Вошел Командор. Свежий, как майская роза. Не представляю, как нужно укатать Командора, чтобы чуть-чуть помять ему морду. Даже небритый, он выглядит элегантно, как мушкетер на балу.
- Телевизор не смотрели? - с порога спросил он. - Зря. Интереснейшие вещи творятся. Побоище в редакции "Садового кольца". Шесть человек убито. Потом - перестрелка с патрулем, ранено два солдата. А?
- Имена убитых не говорили?
- Нет, а что?
- Надо как-нибудь узнать. Валерий Кононыхин, обозреватель.
- Прямо сейчас?
- Как получится. Когда это было?
- В шесть тридцать. Обещали подробности в дневном выпуске.
- Поздновато... Гривенник у тебя есть?
- У меня есть, - сказал Панин.
Я набрал номер Кристы. После дюжины звонков она сняла трубку.
- Да?
- Доброе утро, Криста. Это я, Игорь.
- Ты? Разве ты еще не здесь? Вот здорово, а кто же тогда спит с Анни?
- Понятия не имею.
- Подожди, сейчас посмотрю...
- Ради всего святого, Криста! Пусть они спят. Посмотри лучше, нет ли где под столами Валерия, из газеты.
- Нет, он ушел ночью, это точно.
- А как мне его найти?
- Позвони в редакцию, он оттуда почти не вылазит.
- Я, наверное, неправильно записал телефон...
- Да? Знаешь что, мне лень искать телефонную книжку, а в памяти аппарата его номер есть - давай, я ему позвоню и скажу, что нужно. Что именно?
- Мы должны были встретиться сегодня - пусть уточнит время и место.
- Понятно. Перезвони мне минут через десять.
- Спасибо, Криста.
- Да что ты, не за что. Зря ты так рано сбежал...
Я дал отбой и по бесплатному номеру позвонил в полицейский участок. Представился, назвал обстоятельства. Да, да, сказал приятный женский голос, к сожалению, результатов пока нет, по этому же делу работает бригада крипо, следователь хотел бы побеседовать с вами, позвоните ему, пожалуйста, номер такой-то...
Так. Ответ, можно сказать, есть. Теперь крипо...
Трубку взяли с полузвонка.
- Следователь Зайферт слушает, - голос звонкий, четкий.
- Инженер Валинецкий. Как я понимаю, по делу...
- Да. Не нужно по телефону. Давайте встретимся и поговорим.
- Давайте. Где?
- Тот полицейский участок, где вы были ночью, подойдет?
- Вполне.
- Тогда там, скажем, в одиннадцать часов.
- Хорошо.
Я повесил трубку, посмотрел на часы. Через пять минут позвонить Кристе...
- Так что произошло, Пан? - спросил Командор.
Я начал рассказывать.
8.06.1991. 14 ЧАС. 30 МИН. ЛУБЯНСКАЯ ПЛОЩАДЬ
Командор мягко свернул на Большую Лубянку, замедлил ход, прижимаясь к тротуару; я, фиксируя в центре видоискателя черный прямоугольник ворот, дал наплыв объективом - ворота бросились мне навстречу, желая принять в себя... нет уж, спасибо, постараемся обойтись. Опустил камеру. Еще разок? - спросил, глядя вперед, Командор. Бог троицу любит. Мы катились, как в ущелье. Нет, хватит, сказал я. Тормози. Он остановился. Дуй домой, настраивай аппаратуру, готовься. Я потолкаюсь тут.