Мы в самом начале купили небольшую шкатулку, в которой хранились все деньги. Работаем мы тут уже месяц. К сожалению, все обиды и боль остались и преследуют меня ежедневно. Большая часть того, что я слышу или вижу, напоминает мне о том, что я утратил или не обрел и вовсе. В какой-то момент я понял, что нам с Гасом нужно продолжать общение, ведь он славный малый, но ни номера, ни хоть какой-то зацепочки у меня не было, ведь тогда я даже не думал о том, что вспомню его. Хотя, с одной стороны, это было к лучшему. Я итак постоянно думал о Кендре, ее поступках, продолжила ли она так поступать, ибо мне было жаль парней, который, как и я, велись на это. Так вот, если бы я постоянно общался с Гасом, то вы понимаете, что я думал бы о ней в два раза больше, если еще есть куда больше. Все люди из моего прошлого оставили мне огромный объем работы, которую, боюсь, я не сделаю и до конца жизни. С родителями мы больше не общались, это точно к лучшему, они идут вниз, и тянут с собой все, что их окружает. Это можно сравнить с похоронами древних людей, царей, князей, кто там еще был, мне это все не особо известно. С ними в могилу клали вещи, которые они любили, или просто которые принадлежали им. В случае с нашими родителями вариант с любовью сразу отпадает. Это и грустно, и смешно.
Закончив рабочий день, я сразу пошел к Олдену, и почему-то не сомневался, что сестра так там и осталась. Мне ведь нужно было выполнить работу на яхте. Она мне очень нравилась. Когда мы починим ее, я попрошу нашего старика о согласии на ее преображение. Думаю, мы вместе этим и займемся.
Когда я пришел, всё было так, как я и предполагал.
-Завтра ты идешь в кино со мной и моим другом. – Сказала Лот мне почти сразу с порога.
-Отлично! Это замечательно. Я так счастлив, так рад.
-Неудачник, еще одно слово и я всё отменю.
-Есть, сэр.
Но тут вмешался Олден, который всё это время тихо посмеивался.
-А как там твоя девочка? – Лотти явно пребывала в шоке, она ведь не могла подумать, что я расскажу об этом ему.
-У меня нет девочки, Олден, я по-прежнему только ваш. – Я улыбнулся, зная, как важны им эти слова.
-А что случилось? Ведь тогда я вез тебя на свидание, не так ли?
-Это было большое недоразумение. Просто громадное.
-Хорошо. – Он понял, что я не хочу говорить об этом сейчас и здесь. А я, нет, конечно, я мог поговорить об этом наедине, но не с этими двумя людьми одновременно. Это ведь какая-то непонятная смесь, от которой я еще не нашел средство защиты. Так рисковать я еще не готов. Пока не возникло новых вопросов, я забрал Олдена и мы пошли на яхту. Наконец-то, это именно то, что хоть как-то отвлекало меня от всех тягот этого мира. Мы чинили ее уже месяц, даже чуть больше, а результат все еще был маленький. Я все время жду от жизни чего-то большего, возможно, это и есть моя ошибка.
Мы с Лотти выпили чай, и отправились домой, там сложили всю зарплату, которую сегодня заработали. Легли спать.
В обед сестра облила меня холодной водой, чтобы я проснулся. Ладно, весело, но месть будет еще веселее. Мы собрались, она позвонила этому мальчику, сказала, куда идти, и мы вышли. Из сего разговора я понял, что его зовут Оуэн. Лотти, как обычно, несла чушь всю дорогу. Я даже не мог понять, как она могла ему понравиться. Но потом я подумал, что он вполне может быть таким же дураком, как и моя глупая сестра. В глубине души я знал, что она замечательная девочка, но как можно без шуток над сестрой? Вот и я не знаю, дружище.
10.
Вот мы встретились. Мальчик оказался очень даже умным, и теперь я совсем не понимал, как она ему понравилась! Мы поговорили о книгах и прочей ерунде, а потом пошли на фильм. Когда сеанс закончился, мы отправились к нам выпить чай. Но я же не папочка ей какой-нибудь, поэтому через какое-то время я пошел прогуляться. Не знаю, зачем и почему, но эти чертовы ноги понесли меня к тому самому клубу. Я даже одуматься не успел, как оказался возле входа. А я ведь знал, что Кендра там постоянно ошивается. Гас подтвердил мне это в ту злополучную ночь. Она стояла в своей броской одежде с ярким макияжем. Эта девочка - не промах, и она это знает. К сожалению. Если бы она имела хоть капельку скромности, возможно, всё было бы совсем иначе. Я увидел ее, и та обида снова вернулась ко мне. Ведь прошло еще совсем мало времени. Пусть это была не любовь. И через несколько месяцев я ее забуду, но сейчас-то прошло всего ничего, и я рисковал своей самооценкой и, главное, разбитыми чувствами. Стоял, как вкопанный, и когда желание сбежать отсюда победило, я быстрым шагом пошел в другую сторону. Она успела увидеть меня, но я не видел ни капли раскаяния на ее лице. Там была лишь смесь высокомерия и ненависти. Почему в ее взгляде было столько унижения? Я даже начал сомневаться, что это была ее вина. Нет, она явно хотела чего-то этим добиться. Эти глупые игры не для меня. Я давно понял, что такое потеря, боль и обида. Ей это было не знакомо. Эта девочка, я уверен, всегда получает то, что хочет. Однажды кто-то скажет ей, что мир не вертится вокруг нее, и она всего лишь часть этого огромного механизма, а она ответит унижением. Но потом, когда останется одна, это погубит ее, ведь где-то далеко внутри она это осознает и сейчас. И чего ей стоит стать нормальной и начать нормальную жизнь, без всего этого лишнего барахла? Иногда мне интересно, если подобным людям отшибет память, они всё равно станут такими же? Интересно, откуда это идет. Может, от чьего-то обращения, может, от немереной суммы денег на родительских карточках. И, главное, ни один человек еще не дал ответа на этот вопрос, хотя он немало важен в нашем, образовавшимся за последнее столетие, обществе.
И так я всё больше удалялся от нее. Дошел до берега, но там не было ни домов, ни яхт, ничего. Это радовало меня. Вода успокаивает и забирает всю негативную энергию. Состояние само постепенно восстанавливается, пока я смотрю на нее и думаю. Думаю обо всем, что только может меня интересовать. Думаю о прошлой жизни и о будущей, о той неизвестности, что ждет меня и мою сестру, Олдена. Я знаю только, что мои родители никогда больше не спросят, как у меня дела, и не будут гордиться тем, чего добились их дети. Они знают, чего мы были лишены, и какой была наша жизнь. Глупо жаловаться на такие пустые проблемы, когда в мире происходит что-то куда более глобальное, но, знаете, просто иногда эти мысли накрывают меня с головой, а поделиться мне не с кем. Даже если бы был человек, готовый это выслушать, я бы не смог рассказать всей правды.
Завтра еще один выходной. Я был очень этому рад, особенно когда проснулся на рассвете, на берегу. Теперь буду знать, что вода еще и может убаюкать. Было немного прохладно, но кофта делала свое дело. Поэтому я решил лечь еще, хотя бы просто полежать. Встречали ли вы когда-нибудь рассвет на берегу реки? Один и совершенно сонный? Это чудесно. Ради таких моментов стоит жить. Я так буду думать до первой проблемы, как обычно. Решил я так, что буду сидеть здесь хотя бы часов до 10, а потом по берегу доберусь до яхты. Потому что Олдена будить не хотелось. Да и даже если он не спит, в таком случае, не хотелось бы надоедать. Мы слишком часто проводим время у него, а он слишком умен, чтобы я понял, нравится ему это или все-таки нет.
Именно сейчас мне не хватало какого-то человека рядом. Того, которого я еще не нашел, и не знаю, найду ли вовсе. В такие моменты приходит понимания всего твоего одиночества. Я люблю одиночество, но не хочу быть одиноким. А это разные вещи. У меня есть люди, которым я нужен, и много всего такого, но в душе я одинок. Мне даже некому сказать, что я думаю. Найти человека, с которым ты готов делиться всем, очень трудно. У меня такого не было никогда. Будь то девушка или друг, я такого не имел, сколько бы различных хороших людей не окружало меня. И в этом плане я тоже понимаю Олдена. Но и у него, и у меня есть возможность всё исправить. Надо будет ему об этом сказать, а-то живет мужик в неведении.
Иногда я хочу исчезнуть. Слиться с волнами, с течением. Слиться с моментом и остаться в нем. Не хочу ничего чувствовать. Хочу забыться, провалиться в дальний угол моего подсознания и остаться там. Исчезнуть – это то, что идет после того, как ты не достиг движения. Если нет движения, то самый лучший выход – исчезнуть. Все мы понимаем, что жизнь без движения – это пустое существование. Когда я смотрюсь в зеркало, то вижу отражения не себя, а ничтожности. Просто каждый человек в какой-то момент сдается. Я сдался давно, сидя в углу комнаты и прячась, когда родители ссорились и расходились. Тогда я сдался в первый раз. Второй раз произошел, когда сдалась мать. Третий, когда она меня предала. Четвертый, когда от меня отвернулся мой друг. Каждый раз я сдавался, но продолжал двигаться, хотел что-то исправить, горел какими-то желаниями, и перегорел. Сейчас я осознал, что больше не пытаюсь. Не пытаюсь двигаться и жить. Я просто существую, как если бы получил травму, после которой ничего не помнил, не мог сам за собой ухаживать и так далее. Я просто чувствую себя никчемным человеком, который только лишь платит налоги, и забирает свои заработанные деньги. И так всю жизнь. И чем старше мы становимся, тем больше и правильнее работает эта схема. У кого-то еще есть свои семейные обязанности, а кто-то действительно живет. Я завидую таким людям, конечно, доброй завистью.