Я не говорю, что вашему зверю нужно дать полную волю и подчиниться ему. Я же ему не подчиняюсь. Будь воля моего зверя, я бы убивала каждый день, всех подряд без разбора. Но я этого не делаю. Нет, не подумайте, я не оправдываюсь пред вами. Я не чувствую своей вины, за свои убийства. Даже с точки зрения солдата, у меня больше мотивов желать смерти своим жертвам, чем у него. Я не прикрываю свои убийства ложными доводами. Я честна и открыта.
Я хочу есть, а они моральные уроды, по которым не стоит даже плакать. Вы только подумайте, с каким бы азартом и рвением воевали солдаты, знай они, что в противоположных окопах все сплошь педофилы и извращенцы….
Ладно, отвлеклась… так вот. Своего зверя надо приручить и жить с ним в гармонии и согласии. Она часть вас и он полезен. Не всегда, но порой, его надо выпустить. Иногда, чуть-чуть, что бы тот, кто вам угрожает, понял, что и у вас есть зубы. А иногда полностью, что бы отстоять свою жизнь. Чего будет стоить ваш гуманизм и человечность, когда нужно просто дать в зубы. Не со всеми можно договориться. Это аксиома. Попытаться стоит, но если не получилось, вы должны пойти до конца.
Стоять и морализировать, когда насилуют и убивают вашу семью, это даже не глупость. Что бы там не говорили святоши, о царствии небесном и воздаянии после смерти, оттуда ещё ни кто не вернулся, что бы подтвердить, что там всё так, как нам расписывают. А мы живём здесь и сейчас. И грош вам цена, если вы не смогли защитить своих близких и свою жизнь. На какой рай небесный вы рассчитываете, если здесь показали себя трусом и лицемером. Вы испугались выпустить своего зверя. Вы испугались самого себя. Извините, но рай вам не положен, потому что там, вы на сей раз, уже целую вечность, будете терзаться сомнением, страхом и стыдом. И ни какая мораль вам не поможет. Вы превратите рай, в свой личный ад.
Как вы живёте здесь, таким вы шагнёте и за порог жизни.
Можете меня осуждать, не любить и даже ненавидеть. Но, на деле, я ближе к раю, чем вы. Я лишена лицемерия и стремлюсь к гармонии. Да, я убийца. Но кто сказал, что тот, кто пусть даже ни разу в жизни не брал в руки оружия, не убил тысячи. Тот же Гитлер и Сталин. Или брокер на бирже, который довёл кого-то до разорения и самоубийства. Не думайте, что если не смотрели в глаза умирающего под вашими руками человека, на ваших руках нет крови. Вопрос не в том, сколько вы совершили грехов, сколько в том, как лично вы к этому относитесь и насколько вы в гармонии сами с собой.
***
Ангелия. 2004г. Эшбери.
Моё обучение происходило дома. Это было удобно всем. И мне, потому что со мной работали персонально и ни надо было подстраиваться под других учеников, и моим новым родителям, потому что так, меня было проще охранять. В силу богатства и положения моей семьи, я теперь уже не могла гулять столь свободно, как раньше. Ко мне приставили пару телохранителей, которые пугающей свитой ходили за мной по пятам, не сводя с меня глаз. Конечно, при желании, я запросто могла бы уйти от них, но зачем тревожить родителей по пустякам. И, в конце концов, есть ночь, когда все думают, что я сплю в своей комнате. Особняк хоть и охранялся хорошо, но не настолько, что бы я не могла незаметно выйти и вернуться.
На первую охоту я отправилась только тогда, когда полностью освоилась на новом месте. Изменив внешность при помощи макияжа и парика, я вышла на местную алею путан. Что не говорите, но есть вещи, которые не меняются от страны к стране. Полки в магазинах, кассы на выходе, автобусные остановки и … улица красных фонарей.
Рядом со мной притормозила дорогая машина. Шофёр оценивающе окинул меня взглядом. Я склонилась к его окну.
– Сколько? – спросил он.
Я назвала цену. Я никогда не заламывала высоких цен.
– Но, хочу предупредить, мне всего четырнадцать – сказала я.
Он на минуту задумался, потом хмыкнул и коротко сказал:
– Садись.
Машина летела как птица и вскоре мы оказались в унылом пригороде, полном старых домов и складов. Ни чем не хуже леса. Здесь можно обораться, ни кто даже ухом не поведёт в твою сторону. Если конечно здесь вообще кто-нибудь есть в такое время. Мы заехали в один из гаражей.
– Пошли – коротко крикнул мой провожатый, вылезая из машины.
Я спокойно пошла за ним. Он привёл меня в захламлённую комнату, где была большая кровать. Застоявшийся запах крови витал в воздухе. Здесь явно кого-то убили, и убили не одного. Моё чутьё охотницы не могло меня подвести.
– Ты маньяк? – спокойно спросила я.
– Что? – недоумённо спросил мужчина.
– Я спрашиваю, ты маньяк? Хочешь меня убить?
В моём голосе не было страха, только любопытство. Он нахмурился и стал крадучись подходить ко мне, пряча за спиной руку.
– Нет, ты что, мы только развлечёмся – лепетал он.
Видимо боялся, что я сейчас побегу и ему придётся меня ловить. Я подошла к нему вплотную и, схватив его за руку, вытащила её из-за спины. В ней был большой, мясницкий нож. Он был удивлён моей силе и попытался меня ударить. За это он заработал удар в солнечное сплетение. Бросив его на кровать, я обошла его логово. Грубая работа, дилетантская. Рай для криминалистов. Ни одна защита не возьмётся оспаривать такие улики. Один алтарь в соседней комнате чего стоит. Тоже мне, любитель трофеев. Я вернулась к маньяку и села рядом с ним на кровать. Он лежал в позе эмбриона и всё ещё отходил от моего удара.
– Любишь маленьких девочек? – спросила я.
– Я люблю,… когда кричат. Это здорово. Видеть, как она получает удовольствие, и жизнь уходит из неё…. – лепетал он.
Да уж, с головой у него не всё в порядке, хотя в извращённости ему не откажешь.
– А потом что? – спокойно поинтересовалась я.
– Потом, есть. Я люблю готовить. На каждую часть тела, у меня своё фирменное блюдо – ответил он и стал описывать каждое из них.
На этот раз, я не разделась, а оделась в комбинезон химзащиты. Потом я его уничтожу, но за то, в этом логове вообще не будет моих следов и отпадает надобность в принятии душа. Учитывая, что с самого начала я была в красивых перчатках, отпечатков я не оставила даже в машине. Разделать этого маньяка на куски, было проще простого. Я, пока ещё он был жив, отрывала у него по небольшой части. Сперва пальцы, потом кисти, потом уже целые суставы. К моей радости этот гад оказался живучим и в полной мере ощутил страдания своих жертв. Лично меня, это действие не возбуждало. Я бы с большим удовольствием выпила его кровь и, съев его сердце, ушла. Но, человеческое во мне хотело отмщение за его жертв, и я дала этому волю. Когда он умер, только тогда, я напилась его крови, припав к одной из кровоточащих вен. Потом доделала свою работу, превратив его в груду бесформенного мяса. Достала сердце и аккуратно упаковала его. Здесь его есть, мне не хотелось. Попутно я выдрала и все остальные его внутренние органы. Если я не собиралась прятать тело, надо было сделать так, что бы не было ни какой аналогии с другими убийствами, связанными со мной. На однообразии, многие прокалывались. Покончив со всеми делами, я ещё раз осмотрела его логово и обнаружила люк в полу под его кроватью. Заглянув туда, я увидела две пары затравленных глаз, со страхом смотрящих на меня. Да уж, я являла собой страшное зрелище. Белый балахон, весь покрытый кровью, делал моё тело бесформенным, не позволяя определить мой пол. Большие очки открывали только глаза, а рот и нос закрывала медицинская повязка. Я была больше похожа на хирурга после операции, чем на человека. Доставать жертв маньяка из подвала, я предоставила полиции. Воспользовавшись его собственным телефоном, я сообщила им адрес и, до того как они приехали, удалилась.