Я не знал, что сказать. Просто стоял с открытым ртом и смотрел на медведя. Он, будто смутившись, спросил:
– Что?
– У меня открывашка есть… – ответил я. – Ещё ножом открыть можно было… напильником, на худой конец…
– А-а-а, ты об этом? – удивился Угрх, утирая пасть когтистой лапой. – Всё нормально. Железо хорошо усваивается, и с ним вкуснее. Полезнее!
Это меня добило. Заметив небольшой чурбачок, я сел на него. Такое надо обдумать. И кофейку заварить. Не каждый день подобное испытаешь.
***
Сидел я минут пять. Сидел, смотрел на огонь и думал. Разумный медведь-отшельник, живущий в огромной пещере. И что он тут забыл? На контакт идёт бодро. Задаёшь вопросы – отвечает. Почему бы не пообщаться и не узнать у медведя что-нибудь новое об этом мире? Стоит попробовать.
Я встал и отправился в машину за кружкой и банкой растворимого кофе. Угрх спросил:
– Хочешь пить?
– Не то чтобы пить, – ответил я. – Это, скорее всего, для удовольствия. Кофе. Что-нибудь слышал о нём?
– Видел, слышал, нюхал, пил, – быстро сказал Угрх. – Не понравилось. Вредно. Для сознания и тела вредно. Лучше пить отвары. – Он указал на чайник. – Попробуешь?
– Не отравишь? – поинтересовался я.
– Полезно! – утвердительно ответил Угрх.
– Ну, раз полезно, то попробую твой отвар, – согласился я, но за кружкой всё же сходил.
Угрх взял чайник когтистой лапой и наполнил мою алюминиевую кружку до половины какой-то тёмно-зелёной тягучей жидкостью. Понюхав, я нашёл отвар приятно пахнущим. Мятно-сладковатый запах с примесью чего-то терпкого, но этого терпкого совсем немного. Впрочем, в отварах я не силён.
– Много нельзя, – уточнил Угрх. – Опьянение будет. Весёлым станешь. Немного можно. Чуть повеселеешь, силы появятся, лёгкость, и голова хорошо будет думать.
– Сейчас узнаю, – сказал я и сделал глоток мутно-зелёной жидкости. На вкус она оказалась сладковатой. По сути обычный чай из лесных трав. Правда, густой. Пьётся приятно. Осушив кружку, понял, что хочу еще. Спросил: – Больше точно нельзя? Понравился мне твой отвар, Угрх.
– Нельзя, – повторил медведь. – Быстрое привыкание. Уснёшь. Надолго уснёшь.
– Нельзя так нельзя, – согласился я и вытащил из кармана шоколадный батончик. Предложил медведю, но он замотал головой. Ну и ладно, мне больше достанется.
Когда батончик был съеден, возникла проблема утилизации упаковки. Угрх показал на костёр и сказал:
– Сожги. Огонь заберёт. Мусорить не нужно. Вы, люди, грязные существа. Там, где вы, много мусора. Неправильно. Нехорошо.
Я почувствовал приятную лёгкость, разливающуюся по телу. Незначительная головная боль, на которую старался не обращать внимания, улетучилась. Готов бегать и прыгать. Готов бежать навстречу приключениям. Хорош отварчик, не поспоришь!
– Сожги мусор! – потребовал Угрх.
Я послушно выбросил обёртку от батончика в огонь. Она быстро съежилась и сгорела.
– Так лучше, – кивнул Угрх.
– А в котелке у тебя что? – поинтересовался я. Отвар пробудил много любопытства. Излишне много.
– Еда, – ответил медведь. – Хочешь?
– А можно?
Угрх коротко рыкнул и ответил:
– Мы почти одинаковые. Слишком похожи внутри. Можем есть одну пищу.
– Тогда давай! – согласился я и рванул в машину за тарелкой. Уже в салоне Тойоты решил прихватить с собой походный стульчик. Всяко лучше, чем на чурбаке.
Угрх, потрогав котелок, покачал головой и поставил его на огонь, предварительно пошурудив брёвна когтями. Ловкости, с которой он это проделал, можно только позавидовать. Поленья легли так, что котелок встал на них, как на плитку. Не так прост медвлюдь!
– Грею, – уточнил он. – Можем поговорить.
– Давай, – согласился я и задал один из подготовленных вопросов: – Угрх, ты отшельник, верно? Почему?
– Одинокий, – басисто ответил медведь. – Нет семьи. Все погибли.
Мне стало не по себе. Ну и вопросец задал.
– Не смущайся, – сказал Угрх. – Всё нормально. Это было давно. Мою семью и племя убили люди.
У меня отвисла челюсть. Осторожно спросил:
– Такие, как я?
– Другие, – ответил Угрх. – Плохие люди. Из твоего дома. Убивали ради развлечения. Истребили много таких, как я.
– А ты? – тихо спросил я. – Как ты выжил?
– Я не знал, Никита. Не был дома. Был в другом племени. Когда вернулся, от моего племени ничего не осталось. Люди убили всех. Головы и лапы отрезали. Боль. Мне было очень больно.