Чтобы наглядно продемонстрировать подобного рода ошибки партработников, Молотов привел несколько подобных случаев, заставивших вмешаться ПБ: с Побережным, директором Пермского авиамоторного завода, на снятии с должности и аресте которого настаивал секретарь Пермского горкома Голышев лишь на том основании, что тот в прошлом был троцкистом; с Я.И. Весником, директором Криворожского металлургического комбината, уже не только арестованного (вместе с женой), но и чуть было не расстрелянного из– за чрезмерного и бездумного усердия первого секретаря Днепропетровского обкома М.М. Хатаевича. Потому-то и предложил Молотов использовать не репрессивные меры, неизбежно порождаемые «охотой на ведьм». «Главный критерий, – подчеркнул он, – это деловые и политические качества работника, проверяемого на деле, испытываемого повседневно, контролируемого изо дня в день».
Наконец, по третьему заявленному им вопросу, о методах работы, Молотов все свел к решению также весьма далеких от репрессий задач. Остановился прежде всего на борьбе с «канцелярско-бюрократическими методами», которые порождали «многочисленность органов, параллельно работающих, путающихся друг у друга в ногах, мешающих улучшению работы». А потом перешел к более насущным проблемам организации производства – «установлению технических правил на предприятиях, регламентации техники, регламентации производства… регламентации технических правил, технических инструкций, и личный инструктаж и повседневную проверку проведения этих правил на практике».
Закончил Молотов доклад на совершенно иной, далеко не оптимистической ноте. Вернулся к «вредительству», которое, по его словам, все еще не кануло в прошлое, но предложил заниматься этой проблемой не партсекретарям, а наркомам, начальникам главков, директорскому корпусу: «На акты вредительства, диверсии и прочее нам указали органы Наркомвнудела, отдельные работники, отдельные добровольцы. Со стороны же отдельных хозяйственников мы видим, что они способны на торможение этого дела, на сопротивление разоблачению вредительства по своей политической близорукости»[448].
Так по возможности четко была обозначена принципиально новая политическая линия, весьма двойственная, а потому и противоречивая по своей сути. И все же именно ею окончательно размывалось прежнее понимание термина «враг» как непременно бывшего оппозиционера, то есть прежде всего члена партии – бывшего или настоящего. Термин «вредитель» практически полностью вытеснил прежний – «троцкист».
Однако последние фразы доклада Молотова породили совсем не то, к чему он стремился. И содокладчик Л.М. Каганович, и практически все принявшие участие в развернувшейся дискуссии – наркомы M.Л. Рухимович, Н.К. Антипов, Н.И. Пахомов, Н.И. Ежов, И.Е. Любимов, А.И. Микоян, М.И. Калманович, К.Е. Ворошилов, первые секретари С.А. Саркисов, М.Д. Багиров, Р.И. Эйхе и другие проигнорировали суть сказанного Молотовым. Они предпочли дружно и горячо обсуждать более, видимо, им близкое и выгодное, говорили практически лишь о поиске «врагов», о разоблачении «вредителей», борьбе с «вредительством».
Такой поворот хода пленума вынудил Молотова заключительное слово начать так:
«Слушая прения, мне не раз приходило в голову, что доклад, который мною был сделан по промышленности и ряду других наших государственных организаций, был недостаточно заострен на тех вопросах, на которых нужно было заострить внимание. В ряде случаев, слушая выступающих ораторов, можно было прийти к выводу, что наши резолюции и наши доклады прошли мимо ушей выступающих».
Молотову пришлось привести данные о количестве осужденных «членов антисоветских, троцкистских организаций и групп с 1 октября 1936 г. по 1 марта 1937 г., чтобы продемонстрировать членам ЦК ограниченность проводимых репрессий. В отличие от Ежова, еще в декабре сообщившего об арестах по парторганизациям, Молотов информировал пленум о репрессиях по наркоматам. За пять месяцев, по его словам, было осуждено две с половиной тысячи человек. Правда, в подсчет не вошли данные по НКО, НКИД и НКВД, а также по большинству республиканских наркоматов, что вполне могло удвоить и утроить итоговые данные. Но даже в этом случае столь огромная – как абсолютный показатель – цифра все еще не давала оснований говорить о репрессиях как массовом явлении. После такого явно вынужденного отступления Молотов подчеркнуто демонстративно вернулся к главному в его докладе – вопросу о подготовке и подборе кадров, о методах руководства и работы[449].