кореши. А своих геологи не закладывают!» - привел «веский»
аргумент, чтобы окончательно успокоить парня.
Федя заулыбался, покивал головой, - «знаю, знаю,» - но
компанию нашу тут же покинул под благовидным предлогом:
«Побегу, работа ждет!» А может не хотел продолжать разговор на
опасную тему.
Владимир смотрел вслед уходящего буровика, доставая
вторую сигарету, и непривычно молчал, что-то обдумывая.
Пришлось его поторопить:
«И как тебе наш старый знакомый? Полезное что-нибудь
услышал?»
«А как же!» - стронул я коллегу со стопора, - «Только тебе
это полезное не понравится! Потому что с фантазиями твоими
расходится!»
«Какими фантазиями?» - интересно было услышать,
подтвердит ли приятель предполагаемый мною ход его мыслей.
Подтвердил на сто процентов:
«А то, что начальника артели чуть ли не мафиозником
считаешь! Всех он, видите ли, «кинуть» собрался!» - уже угадал я
на первые пятьдесят. Но Владимир на этом не остановился: «Не
слышал, как Федор сказал, что у них все тип-топ и с техникой, и с
запчастями, и с дисциплиной даже? А спецы какие? Да при всем
этом в хороших бабках и сомневаться нельзя!» Здесь он в
сердцах бросил под ноги только что прикуренную вторую
сигарету, и дал мне совет: «Выбрось из головы фантазии насчет
второго экскаватора. Пусть им занимаются те, кому положено».
Я с грустью вздохнул: в очередной раз показал Владимир,
как легко его переубедить, заставить изменить мнение. Ну нет у
него твердости, «упертости», как у меня или у Доки, с кем уже не
раз с мнением своим оказывались в одиночестве, но никогда так
вот, как Владимир, его не меняли. Приходилось спорить,
ругаться,
выслушивать в свой адрес нелицеприятные
характеристики, но в итоге в одном очень важном деле, когда по
воле обстоятельств пришлось поучаствовать в расследовании
убийства, случившегося в нашей родной партии, оказались мы
правы. За что нас, конечно, похвалили, но почему то быстро обо
всем забыли.
Владимиру высказанного показалось маловато, и он
продолжил подтверждать легкость, с какой кардинально
меняется его оценка важных событий:
«И механик погиб случайно, без криминала. Сам слышал –
один пошел, один и в карьер загремел. И нечего нам в то
дело лезть!» - на оставшиеся пятьдесят процентов подтвердил,
что в ходе его мыслей я не ошибся даже на малость.
Из тенечка молча пошагали к зубилам и кайлам.
Откровения приятеля меня и не огорчили, и не удивили. Уверен,
что новое мнение насчет второго экскаватора и гибели механика,
которое он один раз уже успел изменить самостоятельно,
немного оглядевшись и подумав в первые дни работы, поменяет
еще не раз, развернув на сто восемьдесят градусов. И он тут же
подтвердил, что говорить мне одно говорил, но и сомнения все
же оставались:
« Непонятно только, зачем Николай Игнатович возле себя
трех бандитов держит», - уважительно назвал начальника по
имени-отчеству, все же факт подозрительной близости разных по
социальному статусу людей отметив. Но и ему постарался найти
объяснение, - «Может, они у него как охрана? Вокруг беспредел
сплошной и рекет, вот и приходится возле себя держать
мордоворотов!»
Для меня Владимир был ценным помощником в том, что
касалось его способностей поговорить с любым человеком по
душам, выпытать все нужное в легкой беседе вроде как по
пустякам, когда при необходимости можно и преувеличить, может
и соврать для пользы дела. У меня так не получалось, не мог я
ни соврать, ни преувеличить – таким родился. И иногда в очень
ответственные моменты, на сложные вопросы язык не
поворачивался ответить, потому что правдой было нельзя, а
вранье не получалось. Вот и рассчитывал на Владимира, у кого
отсутствовали подобные причуды, а потому возникшие у него
сомнения насчет непонятной близости начальника и трех
подозрительно похожих на бандитов мужиков постарался только
укрепить:
«По- твоему, бесценный Николай Игнатович старателей
боится, раз охрану завел прямо в лагере! А я не заметил, что
мордовороты его в поездках сопровождают, ни в город, ни еще
куда, где действительно беспредел и рекет! И механик, на
которого – прекрасно знаешь – любимый твой начальник
«бандюков» натравливал, то-есть защитников и охранников,
погиб не где-то там, в беспределе, а здесь, у нас, и смерть
принял такую, что я лично считать ее несчастным случаем не
могу, душа противится!»
Владимир засопел, начал перебирать рабочий инструмент –
сделал вид, что занялся делом и смотреть на меня
необязательно. Но слова мои до него дошли, потому что, потянув
время в сложной подготовке к работе кувалдой, все же со мной
согласился:
«Да, в дружбе бандитов и начальника не все чисто», -
признал этот очевидный факт, озабоченно вздохнул и меня
порадовал, - «ладно, буду вам помогать, пинкертоны хреновы.
Хотя и побаиваюсь, что ничего хорошего не получится, а вот из
артели нас вышвырнут запросто!»
Уже хорошо – очевидный и очередной разворот в мозгах
товарища на сто восемьдесят градусов определенно начался.
Часть одиннадцатая.
После работы Владимир уткнулся в книжку, которую его
жена без подсказки догадалась привезти, а я отправился
прогуляться вокруг лагеря, спокойно подумать, не лицезрея
лишних физиономий. Очень удивило меня, что с главным
бандитом «Милочкой» мы поступили не по джентельменски –
фингал на глаз повесили, руку травмировали, а его бос, то-есть
начальник артели, вроде и не отреагировал. Вернее
отреагировал, но по словам геолога Сергея, с некой похвалой в
наш адрес. С чего бы такое?
Подумав, пришел к выводам в двух вариантах. По первому
– начальник не очень ценит «защитников» и ему плевать на
разборки, лично его не затрагивающие. Подумаешь, женщину не
поделили. Насторожить его в данном случае могло одно: в
лагере появилась новая сила (это я, Владимир, Дока),
связываться с которой «Милочка» и его приспешники не
решались. И что с этой силой делать, он пока не определился.
По второму варианту – начальник и сам побаивается своих
«защитничков» и даже рад, что кое-кто им не по зубам. То-есть,
есть некий противовес, которым при необходимости он может
воспользоваться. Каким образом – можно только гадать. Но раз
никаких замечаний по поводу недавней разборки не было, то
компромат на нас его пока не интересует.
Второй вариант меня настораживал, потому что возникал
вопрос: а как «Милочка» на него отреагирует? Не такой это
простак, что бы ни сделать выводов из опасной для него
ситуации и правильно на нее не отреагировать.
Пришлось почесать затылок. Если, как я считаю,
«Милочка» не знаю каким образом причастен к смерти механика
– по наводке ли начальника, или по собственной инициативе, -
то не решится ли он отправить на тот свет без чьей-либо
подсказка кого-то из нас? Организовать очередной несчастный
случай?
Представив, как отреагирует Владимир на подобные
«крамольные» мысли, и сомневаясь, что в его голове не начнется
очередной раздрай, разворот на сто восемьдесят градусов
непонятно в какую сторону, я решил разговор в его присутствии
на ответственную тему не заводить. Только предварительно
договорившись с Докой, вдвоем могли мы в очередной раз
переубедить упрямца, заставить все же помогать нам, даже если
на то у него исчезло желание.
Пока рассуждал о превратностях жизни, ноги вынесли