Воронецкий Александр Васильевич
Иной жизни для себя не представляю! Вычитанный вариант. Книга вторая. Опасный маршрут
ИНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ СЕБЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ!
Вычитанный вариант.
Книга вторая.
ОПАСНЫЙ МАРШРУТ.
Предисловие.
Вот и все. Завтра я уезжаю, и вряд ли вернусь в эти места в ближайшем будущем - для геологов обычное дело. Но события, здесь случившиеся по воле невероятных обстоятельств, еще долго будут тревожить душу, и с этим ничего не поделаешь. Сейчас они заставили меня бежать от лагеря несколько километров, туда, где в местном безлюдье на долгие годы остался памятник недавних преступлений, в которых удивительным образом переплелись любовь, ревность, зависть и алчность.
Наконец груда железяк - все, что осталось от сгоревшего Камаза. Ветер и недавний грозовой ливень сдули и смыли с них копоть, и теперь железки весело поблескивали под солнцем. А не так давно были они чернее черного, и от догоравшей резины колес поднимались небольшие дымки.
Лежать остаткам долго - до ближайшего поселка 200км., вряд ли на них кто-то польстится. И шофера редких проезжих машин не будут вздыхать и осенять себя крестным знамением, потому что на видном месте не стоит и не будет стоять крест или пирамидка с фоткой человека, какие обычно ставят в случае его гибели.
Я обошел останки, пнул ногой диск переднего колеса, пошатал перекошенную дверь кабины - ничего здесь не изменилось. Нет, вру. Железки обживались - лиса выкопала ямку под бывшей кабиной, птицы оставили помет на бывшем сидении. Чем то заинтересовали их остатки. Человека же они не интересовали - новых следов не было, а старые успел уничтожить ветер.
На первый взгляд, Камаз сгорел случайно: на проселке стоял на дисках колес, следы волочения или кувыркания отсутствовали. Но я знал, что все не так! Что было зверское убийство невинного человека! Что Камаз был сожжен сознательно - переложить это убийство на шофера! Которому, кстати, тоже досталось.
Я отошел в сторонку, до ближайшего подходящего камня, устроился на нем. Посидеть на дорожку, как принято у русских при расставании. И невольно, в какой уже раз, в памяти замелькали события, заставившие меня прибежать сюда, к никому не нужным железкам.
А как все заманчиво начиналось! Дикая природа, полевой лагерь, романтика геологии и вольной жизни! Впрочем, что это я, двумя словами не объяснить .... Лучше попытаюсь изложить подробно и по порядку на бумаге. Вдруг кто-то заинтересуется?
Введение.
Не знаю, не знаю. Для кого может и кайф, а для меня два месяца в городе - это как последние дни дембелем в армии, когда в думах ты от нее уже далеко, а близкая свобода манит и пьянит почище хорошего коньяка. В общем, сплошные переживания. Но куда денешься? Отчет по заданию написать был обязан, как один из исполнителей. А его закончили - "предложили" поучаствовать в проектировании работ на наступающий полевой сезон. Причем "предложили" так, что не откажешь, даже если сидеть над бумажками не то что надоело, а уже осточертело. И не одному мне, а еще десятку человек, включая, кроме геологов и геофизиков, основных рабочих лошадок, и главного геолога партии, и парочку машинисток. Но у большинства квартиры в городе! Дети! Родственники! Знакомые! А я один, в командировке, в общаге, и без жены! Можно сказать - в одиночестве среди кирпичных коробок, сплошного асфальта, толкотни на улицах, избытка машин и достижений цивилизации. И это после уже отведанной вольной жизни в почти дикой природе! Когда частенько с ней один на один, а до ближайшего поселка с полсотни километров и больше!
Заканчивали проект из последних сил - зверствовала комиссия, прилетевшая из Москвы его утверждать. Чего только не нашла! Мы, оказывается, месторождения ищем не так и не там, где нужно, объемы работ планируем не те, что требуются. Каждый день вначале лекция, с демонстрацией нашей ущербности, а после ее - бумажки править и пересчитывать, до победного конца, то-есть, часов до девяти вечера!
Теперь все: проект подписан, мы отстрелялись! Первый за все время свободный вечер! Документы сдали в спецчасть, и семь человек сразу разбежались по домам. А мне и Виталию главный геолог Игорь Георгиевич уже на улице предложил:
"Пройдемся? Свежим воздухом подышим! Что бы дурь, которую от москвичей пришлось выслушать, из головы вылетела!" - и немедля с улыбкой осенил себя крестным знаменем неизвестного вида - начал его не со лба, а с плеча, - "Спасибо, господи, что охранил от нехристей московских!"
Я ответил смешком, по поводу благодарности всевысшему от законченного атеиста. А с предложением был согласен, все же меньше придется сидеть в общаге одному.
"Хорошо-то как!" - продолжил Игорь Георгиевич, первый раз за два месяца заметивший красоту звездного неба. С шумом вдохнул, ... и выдал совсем невероятное, - "Сейчас бы бормотушки грамм двести! И что б из бутылки!"
Я и Виталий синхронно тормознули, и в полном смысле офонарели. Это ж до чего классного специалиста, знающего намного больше любого из членов московской комиссии, довели замечаниями, на которые можно уверенно крутить пальцем у виска, как на глупость несусветную! Он же всегда считал бормотуху отравой и никогда не пил из принципа! А сейчас решился на дегустацию, причем из "горла", хотя, как человек интеллигентный, не позволял такого с вином сухим, водкой или коньяком!
Виталий пришел в себя первым:
"Идем в магазин, а потом ко мне, стресс снимать!"
Идея так всем понравилась, что как по команде под светом фонарей мы повернули в сторону ближайшего гастронома. И полезли в карманы, за имевшейся наличностью - подловить главного геолога на столь безответственном заявлении жаждал любой из его друзей и товарищей.
"По трешке?" - высчитал Виталий, и выхватил из моих рук эту самую трешку, присоединил к своей. А освободившуюся руку протянул к Игорю Георгиевичу и пошевелил пальчиками: давай мол, гони монету, на бормотуху. К нашему удовольствию, и тот безропотно раскошелился.
У входа в гастроном Виталий распределил обязанности:
"Ты - хлеб, я - вино, Игорь Георгиевич - закуску. Разбежались!"
Страждущий вкусить бормотухи только-только добрался до продавщицы, когда остальные с покупками уже закончили:
"Сто пятьдесят грамм колбаски, разрежьте на три кусочка" - попросил деликатно.
Женщина на него с интересом глянула - обычно просят разрезать тоненько-тоненько, но просьбу исполнила.
"Добавьте, пожалуйста, три яйца". Продавщица с удивлением поинтересовалась:
"Почему три? Яйца всегда берут десятками!"
" А мне три. По одному на брата".
"На какого брата?" - не поняла хозяйка прилавка и удивилась еще больше, а очередь зашевелилась, мужики в ней заулыбались.
"На нас троих!" - Игорь Георгиевич показал рукой на меня и Виталия.
"Такие мужчины - и яичницу по одному яйцу? Денег у вас нет, что ли?" - хозяйка прилавка покачала в сомнении головой. Игорь Георгиевич замешкался, не зная как ответить, но мужик из очереди его выручил:
"Им твоя яичница по барабану! Ребята закусь покупают, похмелиться им требуется! А ты время тянешь!"
Продавщица глянула на этого мужика, обвела нашу троицу презрительным взглядом, и процедила сквозь зубы:
"На вид мужчины интересные, а вот подишь ты - алкаши законченные, раз в подворотню с бутылкой тянет!" - и под смех очереди выдала покупателю три яйца, смутив Игоря Георгиевича окончательно.