"Останови!" - крикнул Лене, когда - наконец-то! - увидел впереди что-то подозрительное. Он послушно тормознул, а я из кабины выскочил: несколько очень больших оставленных сапогами следов. Внимательно их рассмотрел: показались не совсем подходящими для влюбленного канавщика, парня роста среднего. Но никто другой бежать в сапогах здесь не мог, кроме несчастного Гриши! С явно поехавшей крышей - только в таком состоянии он мог и колеса машин в отряде порезать, и руку приложить к исчезновению Камаза и Палыча.
Я начал выискивал отпечаток получше, подходящий для идентификации, если до нее дойдет дело. Что бы его на всякий случай чем-либо накрыть для сохранности. А два других члена поисковой команды не замедлили ко мне подойти.
"Ну и что?" - потребовал Леня, по праву начальника.
"Не думал, что у канавщика такая лапа", - кивнул я на отпечаток. Начальник на него глянул, пожал плечами:
"Какая есть", - ответил с нетерпением, мелочи сейчас его не интересовали, и зря, по моему мнению, - "Давай в машину, впереди кто-то костерок палит, а мы время теряем!"
Кто б спорил. Я глянул в сторону костерка - действительно, слабенький дымок между горок поднимался - и полез в кабину вслед за другими. С крамольной мыслью: вдруг Роман утром просто не добежал до Камаза, и Палыч сигнал подает?
Поехали, и очень быстро парень зашевелился, закрутил головой, и промямлил:
"Вроде бы здесь Палыч ночевал".
Леня тормознул, и пока не вылезли из кабины, я обоих попросил:
"Пойдете за мной. Осторожно, шаг в шаг - что б ничего не затоптать. Я должен со следами разобраться".
Не возмутились, но задергались, не понимая, что я в пыли и сухой траве надеюсь высмотреть.
Однако отпечатки обуви впереди нашего Газона отсутствовали, зато присутствовали свеженькие утренние отпечатки протектора колес Камаза. Получается, что место ночевки мы благополучно проскочили. Уговорил Леню вернуться назад.
Рома и теперь бестолково крутил головой, и никак не мог определиться, где же Камаз стоял ночью. Я это место не пропустил - из кабины на обочине проселка заметил пятачок поломанной и примятой травы. Когда к нему подошли - разглядел, что какой-то предмет отсюда тащили к ближайшим кустам, от проселка метрах в двадцати пяти. Показал эскорту на примятую сухую травку:
"Видите?" - и понял, что зря спрашиваю.
"Ничего не вижу!" - Леня ответил с подозрением, не морочу ли ему голову. А второй тип пожал плечами - он, как я успел убедиться, вообще нигде ничего не видел. Ну и как с такими работать? Если они не только ничего под носом не замечают, а и не очень мне верят!
За мной все же потянулись, как я и требовал - шаг в шаг. Подошли к кустам, и обогнув их, увидели ...Палыча! Лежал на спальнике, на спине, со связанными ногами, с примотанными к поясу руками, и с повязкой на голове. Мигом к нему подскочили! Леня рухнул на колени и полез рукой к шее Палыча - проверить пульс. Я начал распутывать руки, уже поняв, что Палыч жив - Леня выдохнул с шумом, и проорал "Слава богу!". А Рома резал веревку на ногах, у него с собой оказался нож.
Освободив от пут, занялись головой Палыча, обмотанной бинтом, наверное из Камазовской аптечки, валявшейся на земле рядом, вместе с пустой бутылкой. Повязка была необычной - закрывала глаза, но когда ее размотали, крови не нашли, видимых ушибов тоже, а глаза Палыча были закрыты. Я в одном раздвинул веки - зрачок удивил очень маленьким размером, и на свет почти не реагировал.
"Что с ним?" - Леня крутил головой, бросая взгляды то на меня, то на Палыча, не понимая, почему тот в отключке. А Рома за спиной толкнул меня в плечо:
"У него кровь на губах!"
Глянул на губы: точно, крови чуть- чуть. Раздвинул их - кровь на деснах, на них же непонятные ранки.
"Может, воды дать? - Леня предложил первое, что пришло в голову, - "Вдруг полегчает?"
Я поднялся на ноги, Леня тоже.
"Вода вряд ли поможет, да его уже и напоили", - кивнул на пустую бутылку рядом с аптечкой, - "Но чем? Мне кажется, наркотой. Только откуда она взялась, у нашего канавщика?"
"И что делать будем?" - Леня от меня не отставал, все спрашивал и спрашивал, словно не он, а я начальник, да к тому же и врач.
"Для начала в отряд отвезем, пока солнце не жарит. А там посмотрим, порасспрашиваем ребят. А лучше женщин - может, кто и знает, что с наркоманами делать, если у них передоз".
"Что то там разгорелось здорово", - неожиданно прорезался Рома. Я и Леня к нему обернулись, и проследили за рукой, показывающей направление в сторону недавнего слабенького дымка. Действительно, теперь там поднимался густой черный дым, совсем невозможный для обычного костра.
"Камаз горит",- определил Леня, - "Вот, блин, попали! Теперь точно в ментовку ехать придется!" - и сотворил такое лицо, что честно говоря, мне стало его жаль.
"Туда надо! Тушить!" - напарник Палыча, убедившись, что его старшой если и не совсем здоров, то все же жив, теперь в большей мере переживал за сохранность исчезнувшего Камаза.
"Ну что, едем или нет?" - это Леня мне, - "Что б точно знать, что горит! Может, и не Камаз вовсе!"
"Едем", - согласился и я, до дымка то было, ну если с километр.
" А Палыч как?" - опять Леня, и опять мне!
"Дышит ровно, судорог нет - за двадцать минут ничего с ним не случится. Посмотрим, что горит, и сразу назад!" - я говорил, уже шагая к нашему Газону.
Горел Камаз, и так, что не подойдешь. Но в кабине, с распахнутыми дверцами, останков живого существа не было. Значит, канавщик Гриша машину поджег и слинял. Только почему не поехал дальше, к ближайшему поселку, зная, что в отряд вернуться он не может? Или совсем с катушек слетел? И Лене теперь придется отряд охранять, не зная, на что этот тип может решиться? Да еще завладев Макаровым Палыча? Все это меня так встревожило, что я тут же у Ромы поинтересовался:
"Пистолет всегда в бардачке лежит, или Палыч ночью его при себе держит?"
"Когда как", - услышал в ответ от чуть ли не рыдающего мужика, - "может уже сгорел, а может у Палыча был, и этот скотина его забрал. Только нам он без машины не нужен", - и потер кулаком глаз, вроде как стирая слезинку. Да, на его месте и я б от них не сдержался.
Только насчет Макарова я уже понял: в машине он не сгорел. Потому что уже должны были услышать, как в обойме от огня бахают патроны - утром при тишине звук выстрела разносится очень далеко. И получается, что чокнутый канавщик его унес с собой - при Палыче, когда его освобождали от веревок, пистолета точно не было.
Леонид, обуреваемый свалившимися на него заботами, смотреть на догорающий Камаз уже не мог:
"Все, делать здесь нечего. Поехали к Палычу - его надо в отряд везти!" - и пошел к Газону.
Палыч на спине уже не лежал. Это счастье, что мы его распеленали, и он смог повернуться на бок - отравленный организм решил избавиться от содержимого желудка, и его вырвало. Возможно и не раз. Мы его тут же оттащили в сторонку, смыли с лица гадость водой из канистры, всегда имевшейся в любой отрядной машине, попробовали напоить и он сделал глоток. После которого раскашлялся и открыл глаза.
"Очухался!" - Леня с момента, когда выехали из отряда, первый раз улыбнулся. И не удержался с мучившим всех нас вопросом: "Что с тобой этот гад сделал?"
Вопрос до Палыча вряд ли дошел - взгляд у него был не совсем осмысленный. И волновало сейчас его совсем другое - пошевелив губами, словно пытаясь что-то сказать, он наконец с трудом прошептал: