Гастроном мы обошли, и с тыльной его стороны, под сенью какого-то дерева огнетушитель из "горла" осушили, по очереди, предоставив главному геологу право быть первым. А когда закусывали яйцами и колбаской, Игорь Георгиевич, под действием любимого алкашами напитка проболтался:
"Город вам надоел, сами говорили. В отряде и отдохнете, за двести километров от партии. Юра скоро один останется", - знал, что жена у меня уезжает к родителям, чтобы летом наградить первым ребенком, - "его посылаю подальше от соблазнов. А тебя", - повернулся к Виталию, - "по необходимости, гравику организовывать, больше некому".
Представив, какая у меня будет свободная и полная приключений жизнь за двести километров от партии и других пунктов цивилизации, я - так и обрадовался, и как прибабаханый геолог-романтик, и как обожатель охоты и сопутствующих ей мероприятий по дегустации добытого. Виталий же, охотник тоже, Игорю Георгиевичу напомнил:
"Только без жены. За двести км от больницы, с детьми ей в отряде делать нечего".
В приподнятом бормотухой настроении, мы не торопясь пошагали дальше. Конечно не подозревая, что всего минуту назад, вместе с отрядом, определилось и наше с Виталием участие в криминальной истории, придумать которую невозможно, даже при хорошо развитом воображении.
Часть первая.
Из города мы выехали на следующий день. А когда тряслись в плацкартном вагоне поезда, мой друг и товарищ Леонид Дмитрович, назначенный начальником отряда, из партии на трех бортовых вез рабочих, разобранные домики и палатки, ставить их рядом с выбранным на карте родником. Мне же оставил записку с поручением: когда бортовые вернутся, с одной из них в отряд подвести доски, рейки, брус, и - самое главное - все необходимое для кухни, в том числе и повариху.
Машину через день загрузили под завязку, до уровня бортов. Сверху четыре гаврика расстелили спальники, что бы на них лежать, когда двести километров и даже больше будем пилить по старому проселку, с ухабами и пылью, и часов пять, не меньше.
Утром я попрощался с женой - через неделю она из партии уезжала к моим родителям - и с рюкзаком за плечами пошел в гараж. А там сразу же "обрадовала" повариха: забыла кое-что купить из продуктов, и нужно заехать в Мирный. Что мне совсем не понравилось: шофера машины видел всего пару раз, и успел понял, что за ним нужен глаз да глаз. Двое молодых парней, ехавших в отряд рабочими на геологической съемке, доверия тоже не внушали.
Как в воду смотрел! В Мирном остановились на пятнадцать минут на стоянке рядом с милицией, и все побежали в поселок непонятно зачем. Я же с поварихой пошли в продуктовый. А вернулись назад - шофер не вязал лыка. Это сколько же выпил, если за пятнадцать минут дошел до такого состояния! Но он хоть к машине вернулся! Зато один из молодых парней отсутствовал, и как мне тут же сообщили, сидит в милиции. И что делать?
К счастью, четвертым пассажиром машины - если не считать повариху, которой я как женщине определил место в кабине рядом с шофером - оказался Егорыч, надежный техник геофизик старой, еще военной закалки. Он и предложил шофера подменить, потому что возвращаться в партию и на того жаловаться - себе дороже, нечего было от машины отпускать. Но я должен в милиции выручить молодого парня.
"Тогда так", - предложил я решение, - "сейчас ты машину со стоянки отгоняешь на дорогу в отряд. Что б менты ее не нашли, если надумают шофера проверить. А я иду за парнем".
Тот оказался трезвым, но возбужденным. Решил выпить стакан газировки, из сатураторной установки, а она три копейки проглотила, но воды не выдала. Парень стукнул по сатуратору кулаком - обычное, между прочим дело, я и сам не раз так делал, - но вода не полилась. В порыве гнева врезал по нему ногой - на глазах мента в штатском. И попал в милицию: штраф за кощунство десять рублей, а их у парня нет. Пришлось доставать свои деньги. И побыстрее из ментовки смываться, после слов дежурного:
"Надо бы на шофера вашего глянуть. Знаем мы геологов: по одному не пьете, а если и он такой же", - кивнул на парня, - "то дальше штраф стоянки вы сегодня никуда не уедете!"
Из ментовки мы не пошли, а побежали к машине! И сразу на ней рванули подальше от поселка, не дожидаясь появления гаишника - в Мирном и такой был. До ночи (вот тебе и пять часов!) тряслись на спальниках, держась за веревки обвязки груза. Наконец в свете фар показались фанерные домики и палатки отряда. Слава тебе, господи! Не сломались, не перевернулись, никто из кузова под колеса не свалился!
Устроился я в домике начальника - по его предложению. А на следующий день после работы (и двух месяцев осточертевшей городской жизни) вокруг отряда пробежал, поднялся на ближайшую горушку и посмотрел, что вокруг нас творится. Все отлично: горки невысокие - по таким приятно ходить в маршрутах, а архары, кеклики, может и кабаны водятся. И за ними на юг сразу начинается равнина, с громадным на нем такыром - сайга должна быть обязательно. И отряд стоит на борту широкой, заросшей саксаулом долины, которой не видно ни конца ни края, и зайцев в ней, а может и каракурюков, должно быть, в местном безлюдье, навалом. Удивился одному: кроме проселка с запада на восток, по которому мы в отряд приехали, через родник проходил еще один, с юга на север. Причем не просто просматривался среди травки, а был подразбит, как если бы по нему в неделю одна-две машины проезжали.
Вечером в домике, опьяненный воздухом свободы, я достал бутылку вина, что бы "прописаться", и в подходящий момент, после первого тоста за окружающую отряд красоту и надежду, что она наполнена и дикой животиной, у Леонида Дмитровича, для меня просто Лени, поинтересовался:
"Через родник кто-то постоянно проезжает. При тебе никто не появлялся?"
"Уже заметил!" - Леня усмехнулся, - "Я и сам удивляюсь: на карте до первого поселка на юге - двести километров. Так что ездят не за водой - родники есть и поближе. А на севере у вояк полигон, и никаких поселков на пятьсот километров - приезжать некому".
"А другие геологи?" - сорвалось у меня предположение, - "Нашли рудишку, стоят рядом с ней, а отсюда водичку возят, в цистерне".
"Может, и стоят", - не опроверг меня начальник, - "только я за неделю никого не видел", - и перешел на более насущную тему, - "Ты лучше скажи, видел ли кого, когда сегодня по горкам бегал. Холодильника у нас нет, сам знаешь, а до ближайшего магазина пилить целый день и столько же обратно. И если дичину мы на днях не добудем - придется перейти на тушенку, которую так же быстро возненавидим".
Сегодня не видел никого, но следы свежие на проселке, по которому я в отряд прикатил, за ночь появились. То-есть, животина есть, и нужно ее поискать, что Леня мне и поручил, как заядлому охотнику. Но только после организации полевых работ, когда для каждого работяги и Итр-овца определится дело.
Часть вторая.
Неделю геологи - я, Слава, Паша и Саша - бегали по горкам, ничего на картах не зарисовывая. Знакомились с местностью и породами. А канавщики, БКМ-щик, топики и еще человек десять стояли за спиной и ждали, когда мы оглядимся, и каждому определим место приложения сил физических или умственных.
С БКМом определились: под командой молодого Паши послали железяку в межгорную лощину, добираться до коренных пород под небольшими наносами.
С топиками разрешилось: нанесли на карту площадку, где запланирована гравика, и они туда поехали самостоятельно.
С канавщиками с налета не получалось. Пришлось мне таскать их за собой, и выслушивать высказывания на специфическом языке, освоить который можно только за оградой из колючей проволоки. Из чего я сделал вывод: как минимум двое из пяти работяг на зоне побывать успели. Причем один ходок имел парочку, судя по наколкам на плече и пальцах рук. И был там или бугром, или как среди зеков называется - авторитетом. Худой, высокий, жилистый, лет под сорок, мужик и здесь собрался командовать - решать, кто из его коллег будет копать задаваемую мною канаву. Такого я успел насмотреться студентом, на практиках в Сибири. Поэтому, не повышая голоса, посоветовал Витьку - так его называли работяги - не лезть не в свои дела, ежели хочет в отряде работать. И не сдержался назвать его при всех "Паханом", после чего канаву определил лично ему, на что взамен получил злой взгляд. Зато дальше все пошло как по маслу. В отсутствии "Пахана" - моя кликуха к нему приклеилась намертво - четверо остальных работяг повеселели, и больше всех самый молодой из них парень с налетом интеллигентности, непонятно с какого перепуга решивший заработать деньги кайлом и лопатой.