С полной ответственностью отнесся к своей задаче и художник. Предварительно изучив все имеющиеся в распоряжении редакции фотографии на космические темы, он счел их явно недостаточными. Хорошо бы полистать специальные журналы, да где их взять? Ну пускай не специальные, можно просто заграничные журналы самого широкого профиля. Вспомнив, что такие есть в дамской парикмахерской и дамском ателье, он не поленился лично посетить упомянутые учреждения и полистать журналы, вызвав живой интерес посетительниц этих заведений. Потом на всякий случай посетил музей Войска Польского и, только вооружившись знаниями, засел за работу. Сделал несколько набросков, выбрал из них самые лучшие и позвал жену. - Как ты думаешь, это что? - спросил он ее, ткнув в первый эскиз. - Перепутанные пружины, вылезшие из старого матраса, - без колебаний ответила жена. - А вот это? - Тыква, проколотая вязальными спицами. - Ну хорошо, а вот это? Тут уж жена не выдержала и с беспокойством спросила мужа: - Ясенька, Бога ради, скажи, что с тобой? С чего ты стал такое малевать? Что с тобой стряслось? - Да ничего не стряслось, - отмахнулся нетерпеливо художник. - Лучше скажи, какие ассоциации вызывает у тебя вот этот набросок? Жена долго молчала, напряженно всматриваясь в рисунок. - Ну! - торопил ее муж. - Что тебе это напоминает? - Клопа, дорогой, - вздохнула жена. - Большого, хорошо откормленного клопа. Признайся, что с тобой? - Ничего, работаю по заданию редакции. - Иллюстрируешь книгу о ночных кошмарах? Художник ответил вопросом на вопрос: - И ничего вот из этого тебе не кажется похожим на человека? Он с таким явным беспокойством ждал ответа, что жену охватил ужас. - Ясь, коханый, побойся Бога! - только и произнесла бедная женщина. Ее тревогу усилило совершенно непонятное удовлетворение, явно выражавшееся на лице мужа. Кое-как успокоив жену и несколько раз повторив ей, чтобы никому ни словом не упоминала об этих набросках - работа срочная и очень хорошо оплачиваемая, а конкуренты только и ждут, чтобы стибрить идею, - он пробормотал еще что-то нечленораздельное о своем намерении заняться авангардом, ныне это модно. Удрученная жена удалилась. Объяснения мужа ее не удовлетворили, она верила им и не верила, но все равно ни с кем бы не поделилась своими подозрениями относительно психической полноценности супруга. Бедняжка, он явно переутомился. Попытавшись поскорей изгнать из памяти жуткие мужнины изображения, жена тем не менее решила подождать пока с запланированным было ребенком...
Редактор развернул бешеную деятельность и при активной помощи социолога и участии консультанта договорился с военными об одолжении у них вертолета. Из путаных объяснений редактора полковник, брат пана Здислава, понял лишь одно: в результате всяческих катаклизмов, обусловленных сложной политической и экономической ситуацией в стране, местная пресса испытывает большие финансовые затруднения, из которых был найден выход: силами сотрудников снять научно-популярный фильм о родной природе и поправить пошатнувшееся финансовое положение редакции. Съемки предполагается проводить в местных лесах, а для того чтобы доставлять киношников на природу, нужен шестиместный вертолет. Нет, не каждый день доставлять, только в экстренных случаях. Летчик пытался получить от брата разъяснения, что за экстренные случаи, но, услышав ответ: "Знаешь, как быстро растут грибы?" - перестал задавать вопросы и лишь рукой махнул, решив не вникать в детали.
Сатирик взял на себя изучение специальной литературы. Исходя из совершенно правильной предпосылки, что большинство людей читает популярные брошюрки и произведения художественной литературы, а не научные трактаты, он с головой зарылся в "научную" фантастику. Литературные творения этого жанра заполонили его квартиру и привели к неожиданным побочным результатам. Увлекательным чтением занялись и дети и жена. Последняя не только забросила свои домашние обязанности, но и забыла, что худеет, так что сатирик на какое-то время был избавлен от крутых яиц.
Художнику выделили в редакции большую светлую комнату с очень крепким замком в дверях. Входить в нее не разрешалось никому, даже уборщицам. Совещания заговорщиков в редакторском кабинете пришлось прекратить, слишком уж много посторонних лиц туда наведывалось. И каждый из них натыкался на группу сотрудников, сидящих в глубоком молчании, с непроницаемыми лицами. На зашедшего по делу человека они глядели как на врага и явно ждали, когда же он догадается, что лишний, и уйдет восвояси. В кабинете прямо физически ощущалась атмосфера напряженности и отчуждения. Зашедший по делу тут же забывал, какому именно пришел, и торопился поскорее покинуть негостеприимное учреждение. Много дел в ту пору так и остались незавершенными. Некоторые из посетителей, выйдя из кабинета, пытались получить разъяснения у секретарши главного, но та лишь пожимала плечами, изо всех сил стараясь скрыть переполнявшую ее обиду. Впервые что-то держалось в тайне от нее, а уж она явно не заслуживала такого отношения, многие годы на деле доказывая свою лояльность. Впрочем, для недовольства у секретарши была и другая причина, пожалуй более серьезная. Дело в том, что в настоящее время главной жизненной целью секретарши стала задача выйти замуж за фоторепортера. Секретарша, женщина достаточно взрослая и неглупая, прекрасно понимала, что само по себе замужество еще ни о чем не свидетельствует и вовсе не равнозначно счастью и стабильности в жизни. И тем не менее... В этом году секретарше стукнет тридцать, а она твердо решила: преступив порог тридцатилетия, перейти в другое гражданское состояние. Лучше писать в анкетах "разведена", чем "не замужем", так она считала. Собственная фамилия ей вдруг разонравилась, значит, надо поменять ее на другую. Кроме того, она стала обладательницей двухкомнатной кооперативной квартиры, и оба эти фактора неопровержимо свидетельствовали о том, что брак с фоторепортером стал просто необходим. Почему именно с фоторепортером? Выбор пал на него не случайно. Во-первых, он был немного похож на Грегори Пека. Секретарша недавно еще раз смотрела фильмы с участием прославленного киноактера, и всякий раз при встрече с фоторепортером у Марии сладко сжималось сердце. Вылитый Грегори Пек, работающий в одном с ней учреждении, не мог не стать предметом мечтаний романтически настроенной девушки, более того, совсем немногого не хватало, чтобы он стал предметом обожания. Во-вторых, фоторепортер был разведен, следовательно, свободен. В-третьих, его образ жизни был таким, о котором жены, особенно работающие, могли лишь мечтать. Он не гнался за домашними обедами, вообще не уделял еде особого внимания, был нетребователен в бытовом отношении и не морочил голову. Ну и в-четвертых, у него была нянька, воспитавшая его с младенчества и всю жизнь обслуживавшая своего выкормыша. И теперь, когда ее подопечный давно уже стал взрослым, она продолжала трогательно заботиться о своем обожаемом мальчике, убирала его квартиру и содержала в идеальном порядке его белье. Правда, о всем белье секретарша пока судить не могла, но рубашки фоторепортера всегда были отлично выстираны и выглажены. Одна эта женщина перетягивала все прочие аргументы в пользу выхода замуж именно за фоторепортера. И Мария начала предпринимать широкомасштабные действия, которые стали приносить видимые результаты, как вдруг... Как вдруг фоторепортер вместе с несколькими коллегами увлекся каким-то таинственным делом, и все усилия девушки пошли насмарку. Он просто перестал ее замечать! Чрезвычайно расстроенная, секретарша тем не менее решила так просто не сдаваться. И она стала проводить в редакции еще больше времени, оставаясь после работы, очень рискуя тем, что ее усердие может привести к нежелательным последствиям. Но чего не сделаешь во имя святой цели! В свободные от выходов очередного номера журнала вечера главный редактор отправлялся домой в третьем часу дня, она же оставалась на своем рабочем месте, хотя делать ей было абсолютно нечего. Главный отправлялся домой, но остальные заговорщики запирались в комнате редактора и занимались там какими-то секретными делами. Иногда они занимали комнату, отведенную художнику, и что-то с жаром обсуждали, стараясь говорить шепотом. Секретарша не подслушивала, вообще не лезла к ним нахально, раздумывая над тем, как бы подипломатичнее найти подходы к заговорщикам. Вот она и сидела, стараясь придумать самый что ни на есть достоверный предлог, с помощью которого удалось бы тоже подключиться к тайне, занимавшей все помыслы ее возлюбленного. Иногда мысли девушки с достоверного предлога перескакивали на другие - что бы еще сделать такое, чтобы привлечь к себе внимание фоторепортера, пусть, наконец, заметит, как она хороша. Казалось, фоторепортер уже начал было замечать ее прелести, казалось бы, дело шло на лад, но вот отвлекло его что-то... Ну да ладно, не стоит отчаиваться. И поэтому, когда предмет ее мечты внезапно появился перед ней и уселся на стул напротив, Мария быстренько сменила озабоченное выражение лица на самое доброжелательное, и не подумав упрекать предмет за недостаточное к ней внимание. Нет, никаких недовольных слов, никаких упреков! Напротив, она одарила коллегу лучезарной улыбкой, продемонстрировав еще раз свои ослепительные зубки, взглядом поощряя начать разговор. Правда, ей показалось, что из кабинета редактора фоторепортер не столько вышел, сколько вылетел, будто его силой вытолкнули, даже споткнулся и упал бы на пол, если бы на его пути кстати не оказался стул, на который он и плюхнулся. Однако Мария твердо решила - ничему не удивляться, лишних вопросов не задавать. Вот и теперь она сделала вид, что ничего не заметила. И правильно сделала, как показало дальнейшее развитие событий. - Марысенька, тут такое дело, - нерешительно начал репортер. - Самому мне ни в жизнь не справиться. Уж и не знаю... Секретарша решила немного подбодрить молодого человека, видя, как тот хочет о чем-то попросить, но стесняется. - А в чем дело? - добродушно поинтересовалась она. - У тебя что-то не выходит? - Выходить-то выходит, нет, я не жалуюсь, дела идут неплохо, только вот какая сложность... Мне нужно купить одну вещь, а я в таких вещах совершенно не разбираюсь. Может, ты, коханая, поможешь? Если б ты могла... - А что за вещь? - В том-то и дело, забыл, как она называется. Вроде бы такая проволока... Или провода? Секретарша всегда отличалась живым воображением, и после этих слов Грегори Пека в ее переполошенном сознании сначала предстала длинная череда телеграфных столбов с проводами, потом эту картину сменила еще более страшная - высокая стена колючей проволоки. Она с трудом избавилась от этого страшного видения, но живое воображение не успокаивалось, подсунув взамен огромную деревянную катушку с намотанными на ней электропроводами. К сожалению, ни в одном из трех видов этих проводов секретарша совершенно не разбиралась и, следовательно, упускала шанс оказать какую-то огромную услугу человеку, которого решила во что бы то ни стало обольстить. Улыбка на лице девушки померкла, и, совсем отчаявшись, она слабым голосом все-таки попыталась уточнить: - Какие же провода? - Да такие, знаешь, - не совсем вразумительно пояснил фоторепортер, изобразив пальцами тоже нечто непонятное. - Такие, на которых вяжут крючком. Забыл, как называются. Кажется, спицы? Ты не знаешь? - А! - произнесла секретарша, стараясь не показать, какое облегчение испытала при таком пояснении. - Спицы, на которых вяжут крючком. Вот видишь, как ты мне понятно объяснил. Теперь даже я поняла. Они действительно называются спицами. - Так ты могла бы мне помочь? - обрадовался фоторепортер. - Мне надо купить их, а я понятия не имею, где такое продается. Секретарша уже открыла было рот, чтобы выразить согласие, как вдруг всю ее пронзило страшное подозрение. - А зачем тебе спицы? Для кого ты хочешь их купить? Вопроса фоторепортер не предвидел. Из кабинета редактора его и в самом деле вытолкнули, велев пообщаться с секретаршей. Все знали, что она неравнодушна к фоторепортеру, поэтому именно ему поручили раздобыть необходимые для экипировки будущих инопланетян спицы. Как-никак женское дело, секретарша наверняка знает, где их раздобыть. А вот делиться секретами с ней категорически запрещалось. Сначала вообще решили было поручить доставку спиц кому-нибудь из женатых конспираторов, но тут горячо воспротивился сатирик. - Никаких жен! - категорически заявил он. - Не найдется такой жены, которая купит необходимое нам количество спиц, не поинтересовавшись, зачем такая прорва. А кто из вас способен не ответить, когда спрашивает жена? Вот почему спицы поручили фоторепортеру. Жене не ответить нельзя, а секретарше можно. И вот теперь бедный фоторепортер сидел, уставясь на девушку с самым идиотским видом, кляня себя на чем свет стоит за то, что заранее не догадался придумать какое-нибудь логичное объяснение. Пришлось выдумывать на ходу. А ничего, как на грех, не приходило в голову. Секретарша сжалилась над ним, - а может, наоборот, - с издевкой поинтересовавшись: - Наверное, у тебя есть бабушка, и теперь ты должен купить ей спицы, чтобы она связала тебе на этих спицах теплые носки или рукавички? - Вот именно! - подхватил фоторепортер. - Может, и не носки, а этот, как его... шарфик! Вот! И не только. Хотелось мне старушку порадовать, для нее - единственная радость вязать на спицах... И осекся, вспомнив, сколько спиц ему велели закупить. Быстренько сосчитав в уме количество спиц и поделив их на необходимое количество старушек, нуждающихся хотя бы в десятке спиц, он пришел в ужас и решился признаться только в наличии четырех бабушек. - Знаешь, у меня ведь четыре бабушки! - брякнул он, не продумав до конца свою родословную. - И я решил уж сразу всем купить спицы, чтобы потом не отвлекаться на них. Отделаться, так сказать, сразу. - Ах так, у тебя четыре бабушки, - протяжно произнесла секретарша, откинувшись на спинку стула и пристально глядя на молодого человека. Выходит, у твоей мамочки было по две мамочки, и у твоего папочки было по две мамочки. Правильно, обычное дело. И всех этих бабушек ты решил одним махом осчастливить. Наверное, по случаю предстоящего Международного дня ребенка. Так? - Не совсем, - нерешительно ответил фоторепортер, смутно соображая, что в рассуждениях секретарши что-то не так. Однако голова молодого человека была целиком занята организацией предстоящего грандиозного мероприятия, и разбираться в хитросплетениях с бабушками ему было решительно не под силу. - Ну, не придирайся, возможно, мои дедушки женились неоднократно и потом разводились, и вообще у меня этих бабушек черт знает сколько! Может, не все родные, некоторые двоюродные, какая тебе разница? Помоги ближнему! И секретарша решила помочь. Совместная покупка спиц могла ее как-то сблизить с предметом мечтаний, хотя и не покидало зародившееся в душе подозрение о том, что спицы предназначаются какой-то несомненно отвратительной бабе, опутавшей своими вязаными сетями неопытного молодого человека. Подозрение продержалось до тех пор, пока в одном из магазинов не были найдены спицы нужного размера. А посетить пришлось несколько магазинов. Фоторепортер, выбирая нужные спицы, капризничал, как довоенная примадонна. Эти не хороши, те не подходят. Наконец выбор его пал на спицы номер три с половиной. Долго вертел их в руках и заявил - это то, что надо. - А сколько надо? - спросила секретарша. - Для четырех бабушек хватит четыре пары... - Нет, мне надо сто штук! - был ответ. - Сколько? - воскликнула девушка, думая, что ослышалась. - Сто штук. Их по парам считают? Значит, пятьдесят пар. Вот именно в этот момент и развеялись подозрения секретарши относительно несомненно антипатичной бабы-соперницы. Даже самой вредной и противной не понадобится столько спиц! Вглядевшись в ошеломленное лицо секретарши, фоторепортер счел нужным срочно придумать еще какое-то оправдание для закупки такого количества спиц. Секретарша слушала вполуха его неуклюжие выдумки относительно множества родных и двоюродных теток, тоже поручивших ему закупку спиц, поскольку им вдруг всем прислали из Австралии какое-то грандиозное количество отличной шерсти, вот и надо купить бедным женщинам спицы, и желательно одинаковые, а то еще перессорятся... Тут фоторепортер замолчал. До него дошло, что несет он невообразимую чушь, неудивительно, что Марыся слушает его с таким недоумением. Эх, надо было с самого начала сказать, что спицы покупаются на профсоюзные деньги в качестве подарка для одного из подваршавских домов престарелых, остались неиспользованные деньги, вот главбух, подбивая баланс за прошлый год, и решил остатки денег израсходовать на благотворительную деятельность. А он... Бабки и тетки заполонили весь свет! Но секретарша уже пришла в себя, и недоумение на ее лице сменилось ставшей привычной для фоторепортера лучезарной улыбкой. Девушка поняла: спицы номер три с половиной как-то связаны с тщательно скрываемой от нее редакционной тайной. Ах так, очень хорошо! Не станет она задавать лишние вопросы, ведь все равно ей не ответят. Обойдется собственными силами. Только надо поумнее взяться за дело. И девушка мужественно отказалась от надежды провести остаток вечера с любимым - а такую надежду лелеяла в глубине души, - великодушно бросив ему: - Да ладно уж, вижу, земля горит у тебя под ногами. Бери свои спицы и беги, в ресторан пригласишь меня в другой раз. И учти, если тебе еще что понадобится, всегда можешь рассчитывать на меня. Хоть вагон дуршлагов... Освобожденный фоторепортер уже и в самом деле кинулся было бежать обратно к ждавшим его сообщникам, но, услышав слово "дуршлаг", остановился как вкопанный, затормозив на всем скаку. - Ты сказала "дуршлаг"? - переспросил он. - Это такое кухонное приспособление из белого металла с дырками? - Да, оно. Молодец, как ты быстро схватываешь! - Дуршлаг, говоришь? - с нарастающим восторгом в голосе повторил фоторепортер. - Дуршлаги... Знаешь, а ведь это неплохая мысль...