Грабители?!. Мадлен точно ветром сдуло с подоконника. Даже не накинув плаща, она опрометью бросилась вниз по лестнице. Первой ее мыслью было скорее найти полицейского!.. Ах, если бы ей вдруг встретился отец! Он-то уж быстро бы сообразил, что делать!
Она подбежала к окну Ива. Старик действительно читал газету.
— Дядя Ив! У Шантелье — воры! — тихо проговорила она. — Я сама видела!.. Они вошли в подъезд! А теперь они в квартире!.. Только один остался сторожить в подъезде, вон там!.. Что делать, дядя Ив? Что делать?!.
Ив отложил газету. Его морщинистое лицо помрачнело.
— Не думаю, Мадлен, что это воры, — шепотом ответил он. — Что-то никогда не слышал, чтобы у Шантелье были бриллианты! Я видел этих троих… Может быть, они из полиции?
— Почему же они пришли, когда никого нет дома?!.
— Так им, наверно, удобнее!
— Что же делать, дядя Ив?!.
— Не знаю!.. — вздохнул старик. — Мы с тобой не сможем им помешать!..
Мадлен вглядывалась в человека, который молча курил у подъезда, глубоко засунув руки в карманы светлого плаща. Нет, он не похож на бандита, которого оставили, чтобы он подал сигнал в случае опасности. Он не трусил, не пугался каждого шороха и не смотрел по сторонам…
И вдруг, не давая себе отчета в том, что делает, охваченная порывом злого отчаяния, Мадлен кинулась на середину двора и крикнула громко, во весь голос:
— В квартире Шантелье воры!.. В квартире Шантелье воры!..
Человек, стоявший у подъезда, бросился к ней. Его шершавая, нотная ладонь закрыла ей рот.
Но уже захлопали окна. Десятки встревоженных лиц выглянули во двор. Мадлен отчаянно боролась с цепко держащими ее руками.
Но кто-то уже безнал к ней на помощь.
— Не смей ее мучить, негодяй!.. — она услышала чей-то злой голос.
Еще мгновение, и человек в плаще отлетел в сторону. Мадлен прижалась к окну Ива.
Между нею и человеком в плаще стоял высокий, в разорванной рубашке муж Марии — Шарль.
— Политическая полиция! — резко бросил Шарлю тот, в плаще, держась за ушибленное плечо. — Сейчас же убирайтесь!..
Вдруг вмешался визгливый голос мадам Дюбуа:
— Мадлен! Беги скорее домой!..
В этот момент хлопнула дверь подъезда. Двое вышли, подозвали третьего, погрозили Шарлю и быстро зашагали к воротам.
Мадлен успела заметить, что один из них прячет под плащом какой-то сверток.
Мадам Дюбуа подбежала к ней, схватила за руку и обернулась к Шарлю, который все еще стоял рядом.
— Не забывайте, Шарль, у вас двое детей! Вам только не хватает неприятностей с полицией!..
— Но он же ударил Мадлен, — ответил Шарль.
— Сама виновата!.. Шантелье в ее защите не нуждается!.. Господи, вот что значит, когда у ребенка нет матери!..
Мадам Дюбуа потащила Мадлен в свою квартиру при магазинчике, которая находилась рядом с квартирой Ива.
Покойный муж мадам Дюбуа — Эрнст Шерер — был немцем, и все это еще сказывалось в обстановке комнат. Повсюду висели фарфоровые таблички с нравоучительными изречениями, написанными замысловатой вязью готических букв: «Садясь за стол, думай о господе боге», «Щедрость должна быть скромной», «Дети, любите своих родителей». Даже на пивных кружках, которые давно не помнили застольных бесед, и на тех было написано что-то очень сентиментальное. Столы и комоды покрывали бесконечные салфеточки. В больничной чистоте квартиры, казалось, не было жизни.
Мадлен не любила этих комнат. Гораздо уютнее ей было в магазинчике, среди мешков и корзинок. Там тоже было прибрано, но не чувствовалось такой утомительной тщательности порядка.
Мадам Дюбуа усадила Мадлен за стол и быстро согрела кофе.
— Тебе надо быть благоразумной, Мадлен! — говорила она, открывая коробку с конфетами. — Зачем ты вмешиваешься в дела взрослых?..
Мадлен хмуро молчала. Ей не хотелось ни кофе, ни конфет. Она еще чувствовала на своем лице прикосновение чужих рук, а голова разламывалась от нерешенных вопросов. Почему над Шантелье нависла беда?!. За что страдает Жак?!. Его ищут полицейские?!.
— Ну как, получила ответ из Одессы? — спросила мадам Дюбуа, чтобы отвлечь Мадлен от того, что произошло, и принялась за вязание; она вечно что-нибудь вязала; к этому тоже приучил ее покойный муж, который был домоседом и любил, чтобы жена сидела подле него.
Мадлен отрицательно покачала головой.
— Вот увидишь, и не ответят! — усмехнулась мадам Дюбуа.
Несколько минут Мадлен молча следила за короткими, пухлыми пальцами мадам Дюбуа, которые удивительно легко и ловко двигали вязальным крючком.
— А месье Шантелье честный человек! — вдруг произнесла она, как бы отвечая своим мыслям.