– Адам?! – воскликнул он. – Ты что здесь делаешь? Тебе вроде Роджерс дал отпуск, и ты, насколько я помню, должен быть сейчас на пути в Париж. Или я ошибаюсь?
– Я передумал, – объяснил Адам своё внезапное появление. – Не могу сейчас уехать, и потом, последнее убийство... кажется, оно как-то связано с гибелью Энни, правда, пока и сам не пойму, каким образом.
– Так ты уже в курсе? – Майлз глядел на Адама, удивляясь его осведомлённости, словно тот являлся не детективом третьего ранга с возложенными на него функциями сержанта, а рядовым сотрудником административного отдела, занимающегося непосредственно бумажной волокитой.
– Да, Терри позвонил мне ночью и вызвал на место преступления. Скорее всего, мне придётся взяться за это дело.
– Адам, послушай, если хочешь моего совета, я бы не рекомендовал тебе делать этого. Я понимаю, что Роджерс может быть иного мнения, и потом, он, а не я твой прямой начальник, но всё же. Учти рекомендации старого приятеля и отправься наконец в длительный отпуск, который ты не брал лет десять, если мне не изменяет память.
– Тринадцать, – уточнил Адам.
– Ну вот, видишь. Неважно выглядишь, ей-богу. Сам понимаешь, в новом деле нужна беспристрастность и холодный ум, а ты будешь ассоциировать его с гибелью Анны Элизабет.
– Майлз, я шестым чувством ощущаю, что гибель этой журналистки – единственная зацепка, ведущая к раскрытию гибели Энни. Уверен, на этот раз моя интуиция меня не подведёт, можешь не сомневаться. Я хочу взяться за это дело.
– Адам, брат, давай сделаем так: возьми хотя бы пару дней отдыха и поразмысли над этим, а уж после, если ты и вправду...
– Я уже всё решил, Майлз. Ты же знаешь, что бессмысленно меня переубеждать, – уверенно заявил Адам, не давая Майлзу ни малейшей возможности для разного рода отговорок.
– Ну что ж, хочешь дело – бери, уверен, Роджерс тебе не откажет, только потом пеняй на себя, если что не так.
Адам кивнул, в то время как Майлз нервно заёрзал в кресле, которое под тяжестью его веса заскрипело и прогнулось так, что, казалось, вот-вот развалится прямо под ним.
– И всё-таки ты неважно выглядишь. Опять судороги замучили?
Адам в очередной раз кивнул.
– Адам, ты взрослый мальчик и прекрасно знаешь, что такое дело запускать нельзя. Тебе следует обратиться к врачу. Онемение конечностей может быть связано с поражением центральной нервной системы, а это рано или поздно способно привести к полному параличу мышц. Да что я рассказываю, ты и сам всё понимаешь.
– Именно, – оборвал его порыв Адам, тем самым подчёркивая нежелание постороннего вмешательства в своё личное пространство.
– Ну раз так, пеняй на себя. – Майлз понял намёк Адама и как ни в чём не бывало переключился на работу. – Терри ознакомил тебя с подробностями дела?
– Да, – Адам потряс досье Кейт Мур.
– Ну вот и хорошо. Тогда за дело.
– Кстати, что насчёт Билли Стэнтона? Его нашли? – поинтересовался Адам, вспомнив о недавнем исчезновении десятилетнего мальчика, расследованием которого занимался отдел Майлза.
– Если бы. Всё гораздо хуже, чем мы предполагали. Сегодня поступило очередное заявление о пропавшем ребёнке. И этих заявлений у меня уже вот, – Майлз указал на стопки дел, аккуратно сложенных на полке шкафа. – Весь мой отдел только этим и занимается, но, как видишь, до сих пор никаких просветов. Вряд ли мы их отыщем, Адам. Гиблое дело, уж поверь мне. Сколько таких случаев по Лос-Анджелесу – и ни одного не нашли.
– И все мальчики?
Майлз кивнул.
– В основном мальчики, – уточнил он. – В редких случаях – девочки.
– Я воспользуюсь архивом? – нахмурившись, поинтересовался Адам.
– Да, конечно. Почему спрашиваешь? Тебе же все дороги открыты. И потом, там тебя, по всей видимости, уже заждались, – иронично съязвил он, окидывая своего коллегу взглядом прожжённого ловеласа, как это он обычно делал, когда речь заходила о личных взаимоотношениях сотрудников. Майлз виртуозно распространял разного рода слухи, особенно те, что касались амурных дел его подчинённых. Равных ему в этом деле не существовало, так как любая мысль на эту тему, покинувшая его уста, тотчас облачалась плотным слоем грандиозной надуманности, граничащей с пошлым безумием, к которому он имел необычайную склонность. Сам Майлз был давно и безутешно женат и имел троих взрослых детей, поэтому личная жизнь окружающих являлась для заскучавшего в браке отца семейства единственной отдушиной и мягким бальзамом, толстым слоем положенным на его любопытное до тайных похождений сердце. И только в случае с Адамом недвусмысленный намёк напоминал скорее дружественный жест заботливого брата, нежели издевательскую насмешку. Майлз питал душевную близость к Адаму ещё со времён их первой встречи, когда тот впервые появился в департаменте. В те стародавние времена Майлз являлся его коллегой и не думал занимать руководящую должность в отделе. Именно тогда ветерок доверия пролетел между ними, и они сумели сохранить добрые отношения на долгие годы, несмотря на стремительное продвижение Майлза по карьерной лестнице. Он относился к Адаму скорее как к младшему брату, нежели как к коллеге. Поэтому остро переживал все его любовные неудачи, принимая их на свой счёт. Ему так хотелось, чтобы его приятель всё же обрёл долгожданное счастье, навеки вычеркнув себя из списков завидных холостяков Элэя. Поэтому последний намёк имел более добродетельный характер, напоминая детективу, что ему давно пора создать крепкую ячейку общества, от которой Адам так стремительно убегал с тех самых пор, как не стало Анны Элизабет.