– Всё верно, Мишель де Монтень был прав на все сто: «Когда не достигают желаемого, делают вид, что желали достигнутого», – процитировала Ева слова французского писателя и философа.
– Я смотрю, эпоха Возрождения никак тебя не отпускает ещё со времён универа, – тотчас парировала Мария. – Это, конечно, хорошо, но всё же не забывай, что мы давно уже живём в другой реальности, где нам всем приходится выживать. Так что мой тебе совет, Круглова, не улетай слишком далеко и высоко. Ты, несмотря на все твои экстраординарные способности, всё же ходишь по Земле наравне с нами, – с иронией добавила она. – Ладно, проехали с эпохой Возрождения, а то мы так с тобой до вечера простоим, философствуя о жизни, в которой обе, по сути, ни черта не смыслим. Ну что, пошли? Познакомлю тебя кое с кем. Здесь совсем рядом.
– Пошли, – согласилась Ева, пожимая плечами и устремляясь следом за подругой.
Глава двадцать шестая
Глава двадцать шестая
Есть одна только врождённая ошибка – это убеждение, будто мы рождены для счастья.
Артур Шопенгауэр
Los Angeles. Downtown. South Broadway. 12:30 p. m.
Антикварный магазин Бориса Бинштейна размещался в непосредственной близости от известного Театра Лос-Анджелеса. Борис занимался скупкой и продажей предметов старины и являлся хорошим знакомым Марии Вершининой. Еврейские корни Бориса читались в его проницательном взгляде. Упитанного телосложения, с залысиной на затылке, невысокого роста, явно занижающего размеры его богатого внутреннего мира, изливающегося на окружающих посредством добродушной улыбки.
– Здравствуй, Борис! Для меня что-нибудь есть интересное? – воскликнула воинственно Мария, вихрем врываясь в маленькую, но довольно значимую обитель своего старого знакомого. Она вела себя так, будто именно она являлась хозяйкой этого бизнеса, а не скромный еврей-трудяга, для которого антикварный магазин составлял смысл его существования.
– Привет, Машенька, рад тебя видеть! – заголосил встречно Борис, приветливо раскрывая перед ней свои радушные объятия. – Ты, как всегда, неотразима! Всё ещё числишься в завидных холостячках Элэя?
– К счастью, уже нет, – Мария улыбнулась. – На днях выхожу замуж.
– Брось, зачем тебе это?! – проговорил он игриво, делая вид, что впервые слышит от Марии эту новость. – Выходи лучше за меня! – Он дружески обнял Марию, крепко прижимая её к себе, словно они не виделись вечность.
– Я бы с радостью, Борис, но, насколько я помню, ты женат. И потом, как же Сара? Неужели после тридцати лет брака ты решился с ней разойтись?
– И то верно. Просто рядом с тобой я почему-то чувствую себя вечным холостяком, – он расплылся в широкой улыбке, заигрывающе поглядывая то на Марию, то на Еву, не имея доселе возможности быть ей представленным.
– Ценю твоё остроумие. Между прочим, это моя подруга – Ева Круглова, – заметив его интерес, представила Мария. – Прилетела вчера из Москвы ко мне на свадьбу.
– Здравствуй, красавица! – воодушевился Борис, вознося одну руку кверху, а другую протягивая новоиспечённой гостье, по всей видимости, готовясь поприветствовать её так же жарко, как свою старую знакомую.
Ева встречно протянула ему руку для приветствия, но сама подалась немного назад, давая тем самым понять, что не готова к страстным объятиям с незнакомым человеком. Борис тотчас усмирил свой порыв, галантно поднёс её руку к губам и поцеловал.
– Она тоже замуж выходит? – просиял он своей добродушной улыбкой старого ловеласа, выпуская наконец её руку из плена его крупных, огрубевших от времени ладоней.
Ева в ответ лишь покачала головой.
– Нет? И куда только смотрят мужчины?! Будь я на двадцать лет моложе, я бы...
– Вот и они так говорят, а потом куда-то исчезают. Я уж начинаю подумывать, не проклял ли меня кто? – съиронизировала Ева.