Они с сержантом Ли сели по одну сторону серого металлического стола, и через несколько минут констебль в форме ввел в комнату мистера Ипа. Инспектор Чжан знал из прочитанного им досье, что мистеру Ипу пятьдесят пять лет, но инспектору показалось, что он выглядит лет на десять старше. Он был лыс, на его руках и кистях виднелись пигментированные пятна, а лицо было изрезано морщинами. На нем была та же одежда, что и при аресте, — испачканный жилет, мешковатые шорты и шлепанцы. Инспектор Чжан махнул рукой на место напротив себя.
— Пожалуйста, садитесь, — сказал он.
Мистер Ип сделал все, как ему было сказано, пока офицер в форме закрывал дверь, а затем встал к ней спиной.
— Вы можете подождать снаружи, — сказал инспектор Чжан, но офицер покачал головой.
— Мне приказано держать его под постоянным наблюдением, — сказал офицер.
— Даже когда я хожу в туалет, — пожаловался мистер Ип.
Сержант Ли достала из сумки полицейское досье и положила его на стол, затем достала блокнот и ручку и начала делать записи.
— Я инспектор Чжан, — сказал инспектор. Он кивнул на свою помощницу. — А это сержант Ли. Вам сообщили, что вы теперь являетесь подозреваемым в убийстве?
Мистер Ип кивнул.
— Я никого не убивал, инспектор Чжан. Я не причиняю людям вреда.
— Вы имеете право на присутствие адвоката, но на данном этапе я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Вам еще не предъявлено обвинение в убийстве, и этот разговор не будет записываться.
— Мне не нужен адвокат. Я ничего не делал, — сказал господин Ип.
— Отлично, — кивнул инспектор Чжан. — Значит, вы вор?
— Я взломщик, инспектор Чжан. И хороший.
Инспектор Чжан улыбнулся.
— Если бы это было правдой, вы бы не отсидели три срока в тюрьме Чанги. А сколько ударов тростью вы получили за эти годы?
Мистер Ип опустил взгляд на стол и поморщился при воспоминании о нанесенных ему побоях.
— Почти сто, — тихо сказал он.
— Восемьдесят шесть, согласно вашему досье, — сказал инспектор Чжан. Сингапур был одной из немногих стран, где все еще верили в телесные наказания, в частности в использование ротанговой трости. — Конечно, сейчас, когда вам уже больше пятидесяти лет, порка тростью не актуальна, — сказал инспектор Чжан. — Но полученные вами удары и приговоры наводят на мысль, что вам лучше было бы поискать альтернативную карьеру.
Судебная порка была введена в Сингапуре и Малайзии в период британского колониализма и до сих пор применяется за многие преступления, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом, включая грабежи, изнасилования, незаконное предоставление денег в долг, захват заложников, торговлю наркотиками и взлом домов. С течением времени правительство Сингапура расширило число преступлений, за которые можно наказывать розгами, и увеличило минимальное количество ударов. При этом существовали строгие правила применения порки, включая положение о том, что наказываемый должен быть мужчиной, старше восемнадцати и моложе пятидесяти лет, и никто не должен получать более двадцати четырех ударов за один раз. Преступник должен был быть признан медицинским работником здоровым, а закон предписывал, что трость не должна превышать полдюйма в диаметре и быть не длиннее 1,2 метра. Трость вымачивали в воде, чтобы сделать ее более тяжелой и гибкой, а перед использованием протирали антисептиком, чтобы предотвратить заражение. Если преступнику не исполнилось восемнадцати лет, то максимальное количество ударов составляло десять, и использовалась более легкая трость. По какой-то причине, которую инспектор Чжан так и не понял, преступника, приговоренного к смерти, нельзя было бить тростью.
— Господин Чжан, я грабитель. Я этого не отрицаю. Но вы видели мое досье. Я когда-нибудь причинял кому-нибудь вред?
— Вы ударили полицейского, который приходил к вам в квартиру в воскресенье вечером.
— Это другое. Он напал на меня, а я защищался. Он хотел войти в мою квартиру, а я сказал, что без ордера он не может. Но дело не в этом, инспектор Чжан. Дело в том, что за все годы моей воровской деятельности я врывался только в пустые дома. Я бы никогда не вломился в дом, если бы там кто-то был.
— Возможно, вы не знали, что мисс Чау дома. Возможно, она застала вас врасплох, поэтому вы ее и убили.
— Но я был в камере, когда ее убили. Если я был в камере, как я мог ее убить?