И тут на кухню, распушив хвост, вошел Василий. Я испугался. Сейчас кот налетит на безобидного кролика, и тому мало не покажется. Но произошло невероятное. Любитель колбасы встал на задние лапы и издал непонятный звук, нечто среднее между свистом и шипением. Длинные уши напряглись, белая шерсть поднялась облаком, передние лапы быстро-быстро забили в воздухе, словно кролик собрался играть на барабане. Василий замер и прижал уши к круглой крупной голове. И тут кролик прыгнул вперед. С душераздирающим мяуканьем кот бросился прочь. Я с уважением посмотрел на кролика и угостил его колбаской.
- А ты мне нравишься! Смелый мальчик! Или девочка? Может, оставить тебя тут жить? Одна беда, начнешь гадить по углам.
Кролик посмотрел на меня раскосыми темно-коричневыми глазами, потом легкими прыжками добрался до стоящего в углу кошачьего туалета и устроился на гранулах. Я был потрясен его умом. У меня никогда не было домашних животных, Николетта не разрешала завести даже хомячка. Начав самостоятельную жизнь, я подумал было о собаке, но быстро отказался от этой идеи. С ней нужно гулять, да и не поехать никуда, и потом, я живу у Норы, ну какие тут домашние любимцы. А вот кролик…
Я пошел в спальню, длинноухий шнурком вился сзади. Я посадил его в кресло, съел сандвичи и спросил:
- Ну и как тебя зовут?
Кролик напряг уши.
- Федя? Коля? Петя?
Впрочем, кажется, кроликов так не зовут. Пришлось взять словарь имен.
- Ну, слушай, какое имя тебе по вкусу: Августин, Авдей, Булат…
Отчего-то я был уверен, что он самец. Кролик сидел тихо, слегка подергивая носом.
- Харитон…
Вновь раздался то ли свист, то ли шипение. Животное оживилось.
- Извини, - твердо сказал я, - но это имя мне не по вкусу, и потом, как звать тебя ласкательно? Харя? Нет уж, нарекаю тебя Филимоном, в просторечье Филя. Нравится?
Филя не ответил, он закрыл глаза и заснул. Я лег в кровать и тоже отбыл в царство Морфея.
Утро началось с резкого звонка.
- Ваня, - закричала Николетта, - ты где? Очень умный вопрос, если учесть, что матушка набрала домашний телефон Норы. Лучше этого только тот, который задают люди, трезвонящие в восемь утра в выходной: «Я вас не разбудил?»
Для меня остается загадкой, что следует ответить? Сказать правду? Да, подняли в несусветную рань с постели. Или все же лучше пробубнить: «Нет, нет, все в полном порядке».
- Ваня, - настаивала Николетта, - почему ты молчишь?
- Извини, еще не встал с постели.
- Так я звоню тебе сказать, что просыпаться не надо.
Я сел. Вот еще одна гениальная фраза! Бужу тебя, дорогой сыночек, в семь утра с сообщением о том, что можешь продолжать мирно почивать! Больной, немедленно проснитесь, вы забыли принять снотворное.
- Не понимаю, что случилось?
- Врач ждет меня не в десять утра, а в четыре часа дня!
- Николетта, - рявкнул я, - сейчас рано, зачем ты меня разбудила? Можно было в восемь сообщить эту новость. И потом, откуда ты сама узнала? Только не говори мне, что медсестра из регистратуры соединилась с тобой в такое время!
- Нет, конечно! Мне сказали еще вчера, а я забыла тебя предупредить, зато сегодня позаботилась. А насчет раннего времени не волнуйся, у меня сегодня с семи до девяти сеанс массажа, все равно нужно было вставать, значит, жду тебя в три, - на одном дыхании выпалила маменька и швырнула трубку.
Я натянул халат. Видали? Я вовсе не волновался из-за того, что матушка проснулась до восхода солнца, мне самому не хотелось пробуждаться с петухами. Но делать нечего, пойду глотну кофе, авось в голове просветлеет.
На кухне, возле кипящего электрочайника, обнаружилась Миранда. Я посмотрел, как девочка, вновь одетая в грязные джинсы и потертую куртку, открывает белую коробку, и приветливо спросил:
- Ты любишь лапшу?
- Ненавижу, - последовал короткий ответ.
- Зачем тогда готовишь?
- Так жрать хочется, - пояснила девочка, шмыгнув носом, - я ее вечно на завтрак хаваю, мать забывает купить продукты, вот и беру в ларьке.
- Где же ты обедаешь?
- Около школы, в «Ростиксе».
- А ужинаешь?
- Когда Настька в Москве, - меланхолично помешивая длинную белую вермишель, пояснила девочка, - вечером хожу с ней, она по клубам поет, а если на гастроли уматывает, опять лапшу жру. У меня на эти макароны скоро почесуха начнется.
- Твоя мама совсем не готовит?
- Не-а, ей некогда.
- Она же хорошо зарабатывает, отчего домработницу не наймет?
Миранда принялась наматывать лапшу на вилку.
- А у нее ни одна прислуга больше месяца не держится.
- Почему?
- Какой ты, однако, любопытный, - покачала головой Миранда, - в частности, из-за Василия, он обожает в туфли ссать, такой вонизм потом стоит. Ну почему у меня постоянный насморк? Наверное, аллергия на «быструю» лапшу.
Сделав этот вывод, она принялась заглатывать нелюбимое кушанье. Я посмотрел на ее маленький носик, украшенный серьгой, торчащей в правой ноздре, и ничего не сказал.
Перед тем как уйти, я по привычке окинул взглядом свою комнату и увидел Филимона. Секунду поколебавшись, подхватил кролика и сказал:
- Вот что, Филя, сегодня поездишь со мной в машине. Конечно, я предупрежу всех, что отныне ты не кандидат в кастрюлю, а мой друг, но первые дни нужно соблюдать осторожность.
Кролик, естественно, мне не ответил. Мои пальцы ощутили, как под мягкой шубкой размеренно и абсолютно спокойно бьется его сердечко. Похоже, животное совершенно меня не боялось.
Я вышел в прихожую и наткнулся на Ленку и Миранду. Девочка аккуратно завязывала кроссовки, - на мой взгляд, не слишком подходящую обувь для февраля. Домработница радостно закричала:
- Поймали, Иван Павлович? Давайте сюда, будет всем на ужин рагу с морковкой. Я покачал головой:
- Нет, Лена, это мой приятель, познакомься - Филимон, впрочем, он не обидится, если станешь звать его Филей!
Ленка попятилась:
- Чего?
- Ничего, - вздохнул я, - кролик теперь мой, ясно? На рагу купи свинину.
Пока домработница пыталась уяснить смысл услышанной фразы, я нагнулся, взял один ботинок и чуть не задохнулся.
Миранда подняла голову:
- Жутко воняет, да? Это Василий. Видно, ты ему насолил чем-то.
- Он всегда мстит таким образом? - со вздохом спросил я, разглядывая испорченную обувь. Ботинки было жаль, я купил их совсем недавно в хорошем магазине за немалые деньги.
Миранда встала и потянулась за тоненькой дубленочкой.
- Ага, если кто не понравится, кранты! А не нравятся ему все, кроме Настьки.
- Это кто такая? - Я из вежливости поддержал разговор, вынимая коробку с осенней обувью.
- Настька? - изумилась Миранда. - Ты ее не знаешь разве? В дуэте «Шоколадка» поет, муттер она мне.
Я решил перевести разговор на другую тему:
- А ты куда?
- Так в школу.
- Далеко?
Миранда осторожно потрогала серьгу в носу.
- В Южное Бутово. Я изумился:
- На другом конце Москвы?! Сколько же туда ехать?
Девочка пожала плечами:
- Отсюда часа два, пожалуй.
- Но почему ты так далеко учишься? Разве Настя обитает в Бутове?
- Не-а, в Тушине, - пояснила Миранда, - вернее, там живу я, а Настька лишь ночует, она все по концертам мотается, бабки рубит.
- Ступай вниз, - велел я, - отвезу тебя до места.
- На фига? Сама доберусь. Я надел пальто.
- Девочки твоего возраста не должны спорить со взрослыми.
Миранда разинула ярко накрашенный ротик:
- Ну ты сказал! Чего же мне теперь, всегда молчать? Нашел дуру! Это в твое время дети взрослых боялись, а мы теперь свободные!
По-моему, свобода и хамство разные понятия, но я ничего не сказал, а просто вышел из квартиры.
Филимона мы устроили на полочке у ветрового стекла. Кролик мгновенно уснул, словно всю жизнь раскатывал в «Жигулях». Миранда влезла на переднее сиденье и заявила: