Не было нужды запрещать им следовать за собой. Зачем? Разве сотни отборных воинов, рвущихся в бой, помешают? Наоборот, они отвлекут внимание, пока я буду поджигать Радужный Замок, а с ним и его обитателей.
Я кричала, захлебываясь от вкуса собственной крови во рту, кричала как никогда в жизни. Меня словно прожигали изнутри, запустив огненных змей под кожу. Боль косила без разбора, разрастаясь подобно лесному пожару внутри.
Огонь, охвативший лицо, сводил с ума, и руки давно бы разодрали кожу в клочья, если бы не путы, сковывающие их.
Не замечая ничего вокруг, я срывала связки в натужном крике. Не отвлекали ни громкий звук шагов, ни прерывистое дыхание, раздавшееся совсем рядом. Удалось опомниться, лишь когда нечто прохладное коснулось глаз, принося небывалое облегчение.
Кто-то произнес на ухо:
– Тихо, ты меня оглушить хочешь?
Темная ткань опутала голову, закрывая от вездесущих лучей солнца, и этот запах, витавший повсюду. Я с наслаждением втянула воздух и ощутила крепкий аромат имбиря. Он больше не напоминал о свободе, он дарил жизнь, вторую попытку, которой меня чуть не лишили.
– Нэйт, – голос дрогнул, не веря происходящему.
– Нет, – попытался пошутить он, – Леонард одумался и вернулся за тобой.
При упоминании имени его брата я вздрогнула, настолько сильным был страх увидеть это чудовище. В голове быстро возникла картина человека с лицом, пересеченным багровым рубцом, и глазами, горящими ненавистью.
Юноша словно не заметил мой испуг и добавил:
– Спасибо за звуковую подсказку, она существенно облегчила поиски.
Я с легкостью сдержала первый порыв засмеяться. Нет права веселиться, пока жизнь Скита висит на волоске.
– Освободи меня, – просьба больше походила на приказ, но парень все понял.
Воздух рассек холод металла, явственно почувствовался резкий запах крови. Терр склонился к дереву и зашептал. Из всех слов запомнилась одна фраза, повторявшаяся чаще других:
– Sine impero te16.
Она въелась в мозг и крутилась там, требуя ответа:
– Sine impero te. Sine…17
И дерево подчинилось. Его крепкие путы смягчились, выпуская из стальных объятий. От продолжительного заточения ноги затекли и подкосились, боль отозвалась тысячами иголок. Мне не дали упасть, мягко подхватив на руки и унося дальше от дерева, туда, где можно спрятаться от губительного солнечного света.
Тепло постепенно пропадало, уступая место прохладе, а глаза больше не горели. Спасительная тень приняла очередного беглеца, разрешив ему укрыться под своим плащом. Веки приятно покалывало, жжение отступило на задний план. Теперь осталось найти Скита.
Нэйт посадил меня на землю, прислонив спиной к шершавой коре.
– Только не дерево! – отчаянный вопль, наверное, был слышен во всем парке.
Я подалась вперед и из последних сил вцепилась в чужие плечи. В памяти еще жила картина, как острые ветки проносились повсюду, впиваясь шипами в кожу. Они пролетали перед лицом, хватали за ноги, подбрасывали в воздух, точно игрушку.
– Мэл, успокойся, – терр постарался отстраниться, но мои пальцы не собирались выпускать его пальто.
– Ты не понимаешь, – громко зашептала я, – нас хотят убить.
Деревья в голове не сдавались, они вытащили узловатые корни из земли и надвигались, грозя кривыми сучьями. Тело затряслось мелкой дрожью.
Меня неожиданно обняли, крепко прижав к себе:
– Оно совершенно безвредно. Если попросишь, я подчиню его.
Резкий кивок не скрыл охватившей сознание паники. Близость Нэйта напугала. Растения и в сравнение не шли со страхом зависимости от того, кого следовало считать врагом.
Вновь послышались слова договора. Казалось, они призывали подчиниться не дерево, а мое сознание, и сложно было оставить их без внимания.
– Готово, – Нэйт отстранился и начал стягивать с меня шарф. – Необходимо осмотреть твои раны.
– Нет, – я замотала головой, – Скит, надо найти Скита.
Питомец был рядом. Он хрипло дышал, вздымая маленькую черную грудь.
– Ты никуда не пойдешь, – парень прижал меня к дереву, – твой организм истощен.
Однако его слова уже никого не интересовали. Руки сами поднялись и оттолкнули терра от себя. Я рывком соскочила, царапая пальцами по шершавой коре. Ноги и вправду не слушались, они заплетались, путаясь друг в друге, равновесие находилось с трудом. Приходилось хвататься за все подряд, чтобы остаться в положении, приближенном к вертикальному.