— Не вижу никакой разницы, — говорю я.
— Нужна перезагрузка.
— А-а… — Я припоминаю все те неприятности, в которые Седрик меня втянул, и похрустываю фалангами пальцев. — Как это делается?
— Обычно его следует отключить.
Я так и знал, что в итоге эта забава мне понравится.
Я разражаюсь краткой вспышкой насилия, и за ней следует тишина — совершенно особого сорта. Бризена жмется к Шелдону, если не наоборот, и они оба прижимают к груди свои планшеты. Я улыбаюсь им — надеюсь, ободряюще:
— Он должен очнуться через пару минут. Мне было больнее, чем ему, понимаете?
— Мой отец всегда говорит мне то же самое, когда наказывает. Я и ему тоже не верю.
Седрик стонет, потом выплевывает красноватую струйку, пропадающую в песке. Я осторожно прикладываю руку, держащую меч, к его бедру. Мне сдается, что лезвие несколько покривилось, но возможно, это моя вина.
— С перезагрузкой проблема, — обеспокоенно замечает Шелдон. — Он весь синий.
— Наверное, я стукнул его слишком сильно. Но он постепенно придет в норму. Скажем, через несколько дней. Максимум через месяц. — Я поднимаю его забрало и нагибаюсь, чтобы попытаться расклеить опухшие веки. — Или, скажем, пару.
— Не исключено, — бормочет Шелдон, — нам следовало бы перезагрузить его в безопасном режиме.
Я прислушиваюсь:
— Можно и вот так?
— Да, но предупреждаю: в этом случае он не распознает своего операционного контекста, и от него ничего нельзя будет допытаться.
— В большинстве случаев оно так и выходит, — вздыхаю я. — Это же стажер. Что ж, он открывает глаза, теперь можно протестировать его функции.
Шелдон с резким щелчком отсоединяет свой планшет, и то же самое, как бы нехотя, делает девушка. На нас смотрят налитые кровью глаза; меч на мгновение выпрямляется, а затем бессильно падает обратно.
— Как узнать, сработало оно?
— Мы проведем несколько тестов. Седрик, ты меня слышишь?
Внутри доспехов раздается глухой стон. Затем Седрик начинает урчать себе под нос — коротенький монотонный мотив, от которого я скрежещу зубами.
— Придется начинать все с нуля, — мрачно говорит Шелдон.
Через два часа приходится признать факт: ничего не получается. Шелдон упрямо возится со своим планшетом и досадливо вздыхает. Бризена укрылась в углу палатки и дуется, поглаживая своего единорога. Она не надела нагрудной пластины, а Шелдон делает вид, что не замечает этого. Седрик в очень плохом состоянии, обновление, кажется, зависло, а у меня похмелье. Наверное, самое время разобраться с несколькими вопросами.
— Это Седрик заказывал пиво в таверне?
— Нет, это вы, — отвечает Шелдон. — Точнее, это не совсем был заказ. Мы ни о чем не спрашивали, нам просто его подали.
— Ты уверен, что Седрик ничего не сказал, когда пил свое? Меня там не было. Попробуй вспомнить!
— Он спросил: «Это еще что за барахло»? Тогда ему налили еще одно. Сказали, особый винтаж.
Я должен был догадаться.
— Проблема с сервисом, — сказал я.
— Послушайте, — сердито говорит Шелдон. — Я не указываю вам, где копать ваши ямы и как делать вашу работу. Так дайте мою делать мне! С облачным сервисом все в порядке.
— До тебя просто не дошло, — вздыхаю я. — Обслуживание в таверне. Бармен подмешал что-то в его напиток. Это гномье пойло, из грибов. К нему нужно привыкнуть.
— И что?
— Что? У Седрика приход в полном разгаре, половина его компонентов поплыла, а остальные ушли на орбиту. У него не будет нормальных реакций по меньшей мере дня два. Нам нужно найти другого подопытного.
Медленно-медленно мы оборачиваемся к Бризене. Она энергично мотает головой:
— Ни за что! Вызовите добровольца из охранников перед палаткой. Давайте-давайте, гоу-гоу-гоу!
— А она во что тогда играет? — бормочет Шелдон. — Ладно, пятиминутный перерыв, мне нужна технологическая пауза.
— За палаткой, дюна справа. Не перепутай, та, что слева — для дам!
Небо усыпано звездами. Млечный путь — как река карбункулов, гряда алмазов. Это напомнило мне, что я не ел уже несколько часов. В нескольких шагах шумно сопит над песком Шелдон, бормоча себе под нос. В лагере спокойно, хотя между палатками виднеются патрулирующие силуэты. Не слышно больше ни лязга оружия, ни рыцарских приказов. Скоро наступит рассвет, и все изменится. Внезапное нападение, распланированное вторжение, они на нас или наоборот. В лагере противника, должно быть, точат свои скимитары или тщетно пытаются уснуть.
Я созерцаю мирный лик Луны, где скоро высадится человечество — если я верно читаю предзнаменования. Копать одни и те же ямы опять и опять — это их никогда не удовлетворяет надолго. Чтобы чувствовать себя живыми, им нужны трудности. Чувствую я, завтра много людей умрет, если я ничего не предприму. Я бы и не возражал, если бы на передовой оказались те, кто решил развязать войну. Но вечно это не так.