— Все в порядке, шеф? Вы как будто привидение увидели?
Силуэт Седрика размывает очертания двух самок, но я успеваю увидеть, как меч опускается по самую рукоять. В этот момент меня посещает идея. Она всплывает из глубин моего прошлого, такая же конфузная, что и в прошлый раз. Я-то думал, что похоронил ее навсегда, но ошибся.
Мог бы и предвидеть, что ничего доброго из Архива не выудишь.
Терминал с резким щелчком прекращает работу, и все силуэты разом исчезают. Искусственный голос мурлычет:
— Оцените поиск как удовлетворительный?
Все еще в шоке от пришедшей мне в голову мысли, я буркаю «Назовем это так» и встаю между экраном и некромантом.
— Пора работать, — говорю я Седрику. — Я должен вернуться в шахту, нам с Кредебитом нужно обсудить пару-тройку предметов.
— Вы его знаете? — спрашивает старик, подозрительно глядя на меня.
— Он работает на меня. Если не наоборот.
Похоже, это его устраивает. Он роется под конторкой и достает из кожаного портфеля пачку документов, так усыпанных цифрами, что у меня от одного взгляда на них голова начинает разламываться.
— Я нашел информацию о финансовых деривативах, которую он искал. Вы ему не передадите?
— Как только его сцапаю!
— Эти схемы фондовых пирамид, их доставили непосредственно из мира людей. Я вообще не знаю, зачем они нам. Они с нами делятся только самыми продвинутыми изобретениями.
— Что за пирамиды? — спрашивает Седрик, запихивая документы в сумку.
— Такие груды камней, — ворчу я. — Чуть заостреннее, чем обычно, вот и все. Как лавина, только лучше обтесана.
Мой взгляд отбивает у него всякую охоту продолжать. Я в последний раз оглядываюсь вокруг, прежде чем открыть двойные двери и встретиться с дождем снаружи. Я поклялся себе, что никогда не вернусь сюда. Надо будет свое обещание сдержать.
— Ты нашел что-нибудь для себя? — спросил я Седрика, помогая ему пробираться через океан служебных записок.
Чтобы отложить разговор о моей идее, сгодится любой предлог.
— У нас не было времени просмотреть все. Странный попался дежурный, правда?
— Почему ты это говоришь?
— Да так, — отмахивается он от вопроса со смущенным видом. — Он показывал мне самые ценные манускрипты из своей личной коллекции.
— Рисунки Леонардо?
— Их тоже. — У Седрика хватает воспитанности, чтобы покраснеть. — Нет, самым впечатляющим был гримуар из тисненой кожи, он так и щетинился гвоздями, перепачканными в засохшей крови. Книга проклятий… Их собрал один могущественный некромант за первые годы своих дьявольских трудов, пока строил секретную лабораторию, которая позволила бы ему властвовать над Вселенной. Стоило ему открыть свой ящик с инструментами, как его крики можно было услышать с другого конца долины. При звуках его голоса птицы разлетались кто куда, а тучи собирались над головой и обрушивались злыми бурями, сметающими все на своем пути. Некроманту приходилось по сто раз переделывать свою работу. Он был упрямым типом. И притом неуклюжим.
Тогда он смирился и стал держать молоток обеими руками, чтобы больше не колотить себя по пальцам. Произведение помог завершить слуга, державший гвозди, последние проклятия там от него. Есть и особенно аппетитные, знаете ли.
— Нашлось что-нибудь полезное для Шелдона?
— Всегда неплохо иметь запас подобных выражений на случай, если потребуются. Вот, например… — (Оплеуха, которую я ему отвешиваю, отправляет его в болото рекламных брошюр. Я смотрю, как он тонет, и в последний момент протягиваю ему руку помощи). — Нет, не совсем, — признает он, отрывая листья, присосавшиеся к его ногам, как пиявки. — Вы думаете, нам стоит вернуться?
Я содрогаюсь от этой мысли.
— Пожалуй, нет такой необходимости, — говорю я, смиряясь с неизбежным.
Я нахожу шахту точно в том же состоянии, в каком оставил. Из штолен доносится вполне размеренный механический гул, а бешеное стаккато кирок должно убедительнейшим образом радовать мое начальственное ухо. Тем не менее происходит обратное. Я обхожу все места, где есть шанс наткнуться на Кредебита, но безрезультатно. Альбус, его дядя, наконец признается мне, что он поднялся на верхние этажи, чтобы повидаться с людьми — Альбусу не удается скрыть своей брезгливости к подобному извращению. Я даю ему немного пораспаляться насчет неразумной молодежи, в то время как в моей башке крутятся все более и более мрачные мысли. Легкий ланч, который я заказал в таверне, — гранаты на лавовой подложке — остывает, но у меня не хватает решимости перекусить. Брюхо у меня сводит, и я, убаюканный высоким голосом Альбуса, снова погружаюсь в воспоминания.