Все новое — это хорошо забытое старое! В Древнем Риме послы редко ездили по одному, чаще всего в определенную страну или область направлялась группа, состоящая из трех и более человек (ничего не напоминает?). Каждый посол имел при себе золотой перстень, который давал право на беспошлинный провоз багажа за границу (!!!). Во время путешествия по морю послов сопровождал почетный эскорт кораблей. В Риме в честь приема иностранных послов устраивались празднества, а при отъезде обе стороны обменивались подарками.
Но настоящие пособия по правилам хорошего тона появились лишь в Средние века. Недаром говорят: «Церемонен, как испанец» — именно им тут принадлежит пальма первенства. Первый трактат о поведении был издан в 1204 году испанским священником Педро Альфонсо и назывался «Дисциплина клерикалис». На основе этого сочинения были составлены книги по этикету. Они содержали правила поведения за столом, учили вести беседу, принимать гостей и тому подобное.
Правда, население Испании едва ли не поголовно было неграмотно (в том числе, и знатнейшие персоны), так что прочесть эту книгу могли очень и очень немногие. Но просветители не отчаялись и создали такой свод придворного этикета, что превзойти его до сих пор никто не может. Там подробно описывалось, сколько блюд нужно подавать за королевским столом, кто из придворных должен поднести царствующей особе какую-то часть туалета и даже сколько именно недель и в каком именно из многочисленных замков должна проводить королевская семья.
«Румата вырвал у камердинера правую туфлю, опустился перед королем на колено и стал почтительно насаживать туфлю на жирную, обтянутую шелком ногу. Такова была древнейшая привилегия рода Руматы — собственноручно обувать правую ногу коронованных особ Империи…»
Воистину, от великого до смешного — один шаг и братьям Стругацким удалось это очень точно отразить в их прекрасной повести «Трудно быть богом».
Собственно само слово «этикет» произошло на много веков позднее, чем он сам появился. Произошел этот термин от названия карточек, «этикеток», которые раздавали всем гостям во время изысканных приемов у короля Людовика XIV. На этих карточках были написаны правила поведения приглашенных ко двору — такие изысканные шпаргалки. Но теперь слово «этикетка» — это такой маленький представитель вещи, ее «визитная карточка». И от того, понравится ли нам надпись на этикетке, во многом зависит и наше отношение к ее хозяину-носителю. Разве нет?
Но подлинные воспитанность и хорошие манеры — это не этикетка. Подлец и подонок может обладать отменными манерами, но рано или поздно все равно выяснится, что скрывается за внешним лоском. Пришить к готовому изделию «лейбл» престижной торговой фирмы — дело несложное, многие этим сейчас и занимаются, как в прямом, так и в переносном смысле, но в процессе использования (общения) подделка обнаруживается довольно быстро.
Бывают, правда, и обратные ситуации: человек обладает самыми высокими достоинствами и… совершенно не умеет вести себя в обществе. Когда в таком виде выступает персонаж комедии, например, профессор Хиггинс из «Пигмалиона» Беренарда Шоу, то это мило и смешно, тем более, что профессор просто не желает вести себя прилично. А вот научить цветочницу-замарашку «говорить как настоящая леди», да и сделать, наконец, из нее эту самую леди — вполне может. Так что научиться хорошим манерам, как и правильной речи, совсем несложно, было бы желание.
Но вернемся в более ранние времена. Церемоний при дворе Короля-Солнца к середине семнадцатого века развелось немерено и упомнить все было, мягко говоря, проблематично. Например, король не терпел за своим столом едоков с плохим аппетитом, но любил и поговорить в процессе еды, а отвечать суверену с набитым ртом считалось в высшей степени неприлично. Поэтому некоторые придворные только делали вид, что ели, а некоторые выходили из положения довольно своеобразно.
«Хотя в эти годы этикет еще не был установлен окончательно, французский двор совершенно порвал с традициями простоты и патриархальной приветливости, которые можно было еще наблюдать при Генрихе IV; подозрительность Людовика XIII мало-помалу изгнала их и заменила внешней пышностью, маскировавшей ничтожество этого короля.
Людовик XIV сидел за отдельным столиком, который, точно председательская кафедра, возвышался над соседними столами; столиком, сказали мы; поспешим, однако, прибавить, что этот столик был все же больше остальных. Кроме того, он был весь заставлен множеством разнообразных блюд: рыбой, дичью, мясом, фруктами, овощами и вареньями.