Очевидно, что и при разработке концепции исполнительной власти участники Конвента ориентировались на Дж.Вашингтона. Навряд ли президентские полномочия были бы столь значительными, "если бы многие из делегатов не смотрели на генерала Вашингтона как на Президента и не формировали бы свои представления о полномочиях, даваемых Президенту, из своих мнений о его добродетели" [73, с. 68]. "Отцы-основатели" хотели создать такую структуру, которая была бы достаточно сильной, чтобы зарядить правительство энергией и контролировать деятельность законодательной власти, но не настолько, чтобы стать деспотичной. "Этот взгляд был характерен и для всего американского народа, у которого ненависть к монархии сосуществовала с желанием видеть своим королем Вашингтона" [151, с. 4].
Вашингтона "боготворили не меньше, чем боготворят сегодня многих руководителей новых государств. Однако в отличие от большинства из них он противился нажиму приближенных, пытавшихся превратить его в автократа. Вашингтон сознательно стремился стать "конституционным монархом", сознавая, что его вклад в упрочение нового государства заключается в том, чтобы дать последнему время установить правление людей, руководствующихся законом" [109, с. 209].
Вашингтон сыграл решающую роль в формировании умеренного конституционного президентства в США. Отказавшись баллотироваться в третий раз на пост Президента, он заложил важный прецедент, исключивший возможность превращения американского Президента в пожизненного правителя. Во многом благодаря своему первому Президенту Соединенным Штатам удалось сохранить республику и утвердить демократические принципы правления. Тем более, что на заре становления американского государства никто не мог поручиться за то, в каком направлении будет эволюционировать эта никем ранее не испробованная форма правления. Полной уверенности не было даже у сторонников учреждения президентской власти. Так, Б.Франклин на вопрос о том, какая же в конечном счете создана Конвентом форма правления - республиканская или монархическая, ответил: "Республика, если вам удастся ее сохранить!" [60, с. 37].
Институт президентства в США постепенно развивался и эволюционировал. Этот неравномерный процесс шел в сторону усиления президентской власти. Каждый новый обитатель Белого дома брал за исходную точку высший уровень достижений своих предшественников и пытался, по мере сил, расширить свою власть и полномочия, но все же не выходил за рамки закона. Даже сильные президенты, особенно действовавшие в военное время, в конечном счете уважали Конституцию и не стремились узурпировать власть.
США в лице президентской республики дали миру образец стабильной системы правления, на которую впоследствии ориентировалось большинство как новых независимых государств, так и метрополий. Однако результат оказался неодинаковым. Это и сползание республик к монархии и диктатуре, и возникновение различных вариантов республиканской системы правления.
Первыми, кто последовал примеру США в учреждении президентуры, были страны Латинской Америки. Уже в первой половине XIX века под влиянием северного соседа во многих из них был введен пост Президента. Как сказал Лабулэ, "американская Конституция есть мать, населившая своими детьми всю Америку, и все дети на нее похожи" [160, с. 99].
Несмотря на значительное сходство с системой правления в США, президентские республики в Латинской Америке уже на ранней стадии развития представляли собой особую разновидность, характеризовавшуюся наличием таких специфических черт, как высокая степень централизации государственного аппарата, гипертрофированное развитие института чрезвычайного или особого положения, большая роль армии в политической жизни общества, преобладание насильственных методов достижения власти [163, с. 7].
Одной из основных отличительных особенностей явилась значительно большая концентрация власти в руках Президента, а также абсолютизация роли исполнительной власти [208, с. 42]. Сильная власть Президента, независимая от законодательной, там сплошь и рядом привела к установлению диктатуры. Большинство президентов были обязаны своим возвышением революции или государственному перевороту. Это происходило в течение не только XIX, но и XX столетия.
По подсчетам американского политолога Д.С.Пальмера, во многих странах Латинской Америки с 1810 по 1980 год было совершено по 20-25 переворотов, в 20 странах - более 300, а всего - более 600. В одной только Боливии с момента создания этого государства до 1986 года произошел 191 военный переворот [228, р. 258]. Этот факт "достаточно показывает, какую фундаментальную ошибку заключает в себе желание применить к большинству этих народов президентскую систему, т.е. представительную Конституцию Соединенных Штатов, которая не подходит ни к их расе, ни к их темпераменту. Этим неолатинянам, склонным к громким словам и формулам и кровь которых - продукт стольких скрещиваний - кипит под солнцем тропиков, необходим предохранительный клапан парламентаризма" [215, с. 258]. Данная система правления была чужда политическим традициям латиноамериканцев, а низкий уровень их политической культуры не смог стать ограничителем намерений амбициозных руководителей.
Различные современные исследования объясняют частоту, с которой совершались в Латинской Америке перевороты, тем фактом, что только немногие из латиноамериканских режимов обрели законность после их разрыва с Испанией и Португалией более 150 лет назад. Не обладая экономической или символической эффективностью, они не сумели достичь законности и поэтому не способны выдерживать кризисы [109, с. 210-211]. Не встречая практически никаких "противовесов" со стороны слабых парламентов и опираясь на армию, президенты латиноамериканских стран не только единолично руководили государством и исполнительной властью, но и занимали все решающие позиции в государственных структурах. Поэтому страны Латинской Америки стали называться суперпрези-дентскими республиками.
2.2. Возникновение первых президентских республик в Европе
Первыми президентскими республиками в Европе стали в 1848 году Швейцария и Франция. Несмотря на одновременность введения, статус и полномочия президентов в силу особенностей исторического развития данных государств были различны. Высшим органом исполнительной власти в Швейцарии выступал Федеральный Совет, состоявший из 7 министров (советников), избиравшихся на совместном заседании обеих палат Федерального собрания на три года. Этот Совет представлял собой нечто вроде коллегии администраторов, один из которых на том же заседании избирался Президентом Швейцарской Конфедерации сроком на один год. Он мог переизбираться неограниченное число раз, но с обязательным годичным перерывом. Его компетенция была не выше чем членов Совета, а ответственность перед народными представителями такая же.
В Швейцарии не было носителя исполнительной власти, стоящего отдельно от министров, что позволило говорить о существовании там коллективного президента. Такое соединение в одних руках функций Президента республики и министерского кабинета не проявлялось резко именно в силу того обстоятельства, что Швейцария не знала парламентаризма в его англо-французском выражении, не знала вотумов недоверия со стороны парламента, не знала досрочного роспуска парламента. Естественно, что здесь не ощущалось необходимости присутствия в государстве центра, не зависимого от случайностей и неустойчивостей парламентского большинства.
Конституция 1848 года впервые организовала во Франции республику во главе с Президентом. "Поскольку высказывались требования об учреждении единой законодательной палаты для придания большей силы, по тем же причинам была учреждена должность Президента - единоличного главы исполнительной власти" [149, с. 196]. Учредительное собрание не нашло ничего лучшего, как скопировать Президента II Французской республики почти полностью с Президента США. Он наделялся огромной властью: правом законодательной инициативы, мог требовать нового обсуждения закона, промульгировать законы, назначать министров, чиновников, офицеров [85, с. 94-95].