Я вздохнула. Какой бы порядок в стране ни наводил правитель Киллиан, а мне было страшно. Нет, я не ожидала, что на меня вдруг нападут, и уж тем более не думала о нечисти, возможно, прячущейся за тенями деревьев. Я впервые оказалась так далеко от родного поселка, одна. Да еще и ноги разболелись. Сквозь тонкую подошву замшевых туфель чувствовались острые придорожные камни. Я шла хромая, проклиная любвеобильность Мики и свой темный дар. Если бы не последний… Интересно, кто из родителей наградил меня им? А может, это и не дар крови, а чье-то злое проклятие? Тогда почему оно передалось мне? Что сделала я или мои родители? За что наказана?
Я прислушалась к себе. Кроме усталости в ногах, ощущения были вполне бодрые. И это – пройдя пешком не менее десяти миль. А ведь любая другая поселковая барышня уже рухнула бы в лесу от усталости. Но я шла. Вздохнула. Лучше бы тело грызла боль и от жара ломило суставы, но это бы происходило дома. В уютном кресле, с чашкой терпкого успокаивающего чая, настоянного на травах, и сладкой плюшкой, выпеченной Хилдой. А что теперь? Дорога в чужой город, к дядюшке, которого я почти не помню. В кармане лежала записка Хилды, но мне это уверенности не придавало. С какой стати он должен принимать некую дальнюю родственницу? По просьбе дочери? Той самой, с которой он общается не больше года? Нет. Не верилось мне, что я найду у дядюшки приют. И как-то нехорошо сжималось в предчувствии сердце. Ведь если я права, то это поход в никуда, и ничего меня там не ждет. А все оттого, что никому не нужна. Я даже носом шмыгнула. Осталось слезу пустить. Но та не наворачивалась на глаза, не застилала взор, а застревала горечью в горле и там стояла. Я даже выплакаться не могла, как нормальная барышня. От самобичевания меня отвлек медленный перестук копыт позади.
Двуколка? Телега?
Я радостно обернулась. И тут же испуганно шарахнулась на обочину.
Две пегих лошадки понуро тянули черную, словно гроб, зарешеченную карету.
– Тпру! – Извозчик, мужик в темной шляпе и черном плаще, натянул поводья, останавливая копытных напротив меня. Цыкнул в седую бороду.
– В город? – проговорил на грубом северном диалекте.
– В город. – Я на всякий случай посторонилась. Жутковатый вид был и у кареты, и у извозчика. Последний почувствовал мое замешательство, почтительно снял шляпу, обнажая лысую голову. Кивнул и улыбнулся, во рту блеснули железные зубы. Ком, стоящий у меня в горле, провалился в желудок и оттуда испуганно икнул. Я отступила еще на пару шагов, запуталась в юбке и шлепнулась на землю.
Улыбка у извозчика пропала, он шустро соскочил с козлов и одним широким шагом приблизился ко мне.
– Что же вы так неосторожно, барышня! – протянул крупную ладонь, помогая мне подняться. – Вы меня не бойтесь, я только внешне страшный. – На красном лице снова растянулась улыбка, чуть растерянная.
Я молча поднялась. Вблизи извозчик и правда не казался страшным, было в его лице даже что-то добродушное.
– Издалека? – продолжал он, неловко пытаясь помочь мне отряхнуться.
Я не ответила. Мало ли. Может, меня уже ищут.