– Проклятых? – Собственный голос показался мне глухим.
– Их самых, – кивнул Зак. – Там таких, как я, учат справляться со своими «странностями».
– А если не справляются? – Есть мне совершенно расхотелось. Я положила надкушенный бутерброд обратно на платок.
– Не возвращаются, – зловеще прозвучало из уст Зака.
У меня под ребрами кольнуло, и дыхание стало учащенным. Как так?
– Что значит не возвращаются?
Зрачки Зака полыхнули огненно-красным.
– Мы прокляты. Таким, как я, нет места среди простого народа. Правительство не позволит. Так что можно считать, отец поступил благородно. Дал мне шанс.
Я в ужасе уставилась на Зака.
– А ты уверен, что твоя «странность» – проклятие?
Мне стало совсем неуютно. Я очень ясно видела себя на месте Зака. У меня тоже есть… «странность», которую я считаю проклятием.
– Меня никто не спрашивал, считаю я это проклятием или даром. Ты видела, как я воду вскипятил? Я научился это делать за месяц, подчинять себе небольшие вспышки. – Он с гордостью посмотрел на меня. А я съежилась под его взглядом. Столько силы излучали глаза Зака, что мне разом места в карете мало стало. Само лицо его изменилось, став непроницаемо-жестким, с твердой уверенностью в сведенных скулах. – Я уверен, я смогу подчинить, научусь работать с тем, что во мне. – Он замолчал, еще пару секунд в суженных зрачках плескалось огненное пламя и потом затухло. Я облегченно выдохнула. Чувство обитающей в карете душащей силы пропало. Зак рассеянно улыбнулся, снова став тем самым пареньком – чуть диковатым и взлохмаченным. – А ты зачем в город? – спросил как ни в чем не бывало.
– К дяде, – выдавила я.
– В гости?
Отвечать не хотелось. Но Зак смотрел. И мне было неудобно под его взглядом. Вроде и сидит худой неуклюжий паренек, а я готова под диван заползти от его пронзительного взгляда, помня, как еще минуту назад он чуть не раздавил меня прямо в карете внезапной магической мощью.
– Можешь не отвечать, если не хочешь. – Он начал убирать с импровизированного стола. – До города далеко, только к утру прибудем. Ты отдохни, да и мне надо.
Зак сунул все под сиденье и вытянулся на диванчике, прикрывшись плащом. А я продолжала сидеть и внимательно смотреть на парня. Странность – так он назвал свое проклятие. И он действительно был странным. И дело было не в умении греть воду во фляжке и управлять огненными всполохами. Нет… Все куда глубже. Сила. В худеньком теле была страшная, дикая сила, способная не просто испугать, но – я была уверена – убить. Вот для чего эта решетка и кованая карета. И странный институт… Я всматривалась в нового друга. Во сне у Зака было доброе и очень привлекательное лицо, можно было даже сказать аристократичное. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне будет нестерпимо больно, если он не сможет научиться подчинять свое проклятие. И набатом прозвучали зловещие слова Зака: «Не возвращаются!»
Как страшно. Проклятым не место среди обычных людей. В этом он точно прав. Я жила среди людей, и чем это закончилось? Мне не место… И все-таки… Не возвращаются. Не хотела бы я попасть в институт проклятых.
Я перевела взгляд на решетку окна. Тьма давно окутала окрестности, и только фонари кареты немного разгоняли ночь. Стучали колеса по мощеной дороге. Фургон трясся, поскрипывали балки. На сердце тоже скрипело. Его все сильнее сжимали тоска и страх перед будущим. Фонари раскачивались в решетке окна, и голова моя постепенно опускалась ниже. Веки закрывались сами собой. Я уже проваливалась в сон, но все же успела напоследок увидеть пристальные огненные глаза Зака, смотрящие на меня.
Глава 2
В город въехали с первыми лучами. Гулко разносился стук копыт по мощеным улицам. Серые стены домов тянулись высоко, окна были плотно задернуты шторами. И все же Дарвин показался мне величественным и прекрасным. За свои семнадцать лет я ни разу не выбиралась из родного поселка и сейчас с любопытством смотрела по сторонам. Хотя людей в столь ранний час почти не было, но я так и представляла себе мужчин, медленно вышагивающих с тросточками в руках, неторопливо ведущих разговоры непременно о политике. А еще вальяжных дам в прекрасных платьях, строго соответствующих последней моде, с невероятными прическами и зонтиками, с надменным унынием на лицах. Отчего надменными? А как же иначе? Простые в таких городах не живут.
А как удивили меня дворники в синих клетчатых рубахах и длинных черных фартуках, с утра метущие улицы!
– Тпру! Куда пошла? – Полный дядька вгонял нетерпеливую лошадь в оглобли, она мотала головой и косилась на проезжающую карету карим глазом. Я помахала кобыле. Она в ответ махнула хвостом.