Женщины спали – кто молча, аккуратненько свернувшись калачиком, кто – постанывая, и разметавшись во сне. Что, вот интересно, им снилось?
В отделении – прям на редкость! – ничего вообще не происходило.
Образовавшаяся вдруг внутри меня сосущая пустота, как огромная воронка всасывала в себя мебель, стены Института, окна, двери, лестницы, перекрытия, облака над крышей, даже самый воздух, немедленно обращая всё в ничто, и беспрерывно требуя себе всё новой и новой пищи. Ей, пустоте, похоже, мало было мира вокруг, и она все отчетливее и громче требовала себе на закуску какие-то новые, отдаленные, неведомые миры.
Странно. Мне всегда казалось – сделаю «это», загляну краем глаза во взрослую жизнь, и – сразу назад к себе! Обогащенная новым опытом, удовлетворенная и насытившаяся.
Ведь, сколько помню себя, все вокруг, независимо от возраста, общественного положения, образования, кроме, разве что, учителей на уроках, беспрестанно трындели о сексе. В шутку, всерьез, восторженно, радостно или злобно. Сравнивая с ним всё и вся, и делая выводы лишь исходя из этих сравнений – типа «@бнуться можно!» или там «за@бись!». Причем поголовно все – мужчины, женщины, старики, дети, не говоря уже о подростках.
Если человек ругался, то этими именно словами, если заговаривал о чем-то возвышенном – на язык ему опять шли те же слова.
Ясно было, что это и есть отправная точка. В мире нет ничего круче и потряснее секса. Деревья – и те тянутся друг к другу, сплетаясь, если повезет, ветвями и листьями. В самой распространенной детской игрушке – конструкторе, и то шпенек надо вставить в дырочку.
На проверку же, секс тоже оказался ничем. Я б сказала – он был даже со знаком минус! Впервые в жизни я столкнулась в реале с отрицательною величиной.
Оказывается, до сегодняшней ночи я, как буриданов осел, жила в предвкушении, что вот, вот, еще немножко, я вырасту – и за все свои старания получу конфетку!
А там оказался один пустой фантик.
Возвращаться досыпать в ординаторскую не хотелось. Да и некогда уже было – утро скоро, вот-вот пора будет отделение открывать.
Я немного попинала ногами стулья вокруг поста, надеясь чуток содрать с них краску и полировку.
Неужто все кругом всегда врали? Пересказывали друг другу одни и те же сказки?
А что? Вполне может быть, между прочим.
А может, это со мной что-нибудь не так?
Из ординаторской вышел доктор Лева. Он уже успел умыться, расчесать бороду, почистить зубы и нарядится в свежий халат. От него на весь коридор несло мятой, дезодорантом и ароматической отдушкой для стирки.
Подошел, легонечко придавил мне нос пальцем, как делал до этого много раз. Я не улыбнулась. Тогда он тоже посерьезнел.
– Ты на меня сердишься?
– За что? Сердится мне надо на себя.
– Да на себя-то за что?
– Да ну, чушь какая! Ни на кого я не сержусь. Просто… все всегда столько всего говорили… и в книжках тоже, в том числе и в хороших… Ну, и я думала… И вот… Вдруг оказалось, что за всем этим ничего нет. Одно пустое, огроменное ничего. И всё. И надо как-то со всем этим дальше жить. Так сказать, небольшая переоценка ценностей. Но к вам-то это все не имеет никакого отношения, вы тут ни при чем… Так просто, всякая фигня у меня внутри.
– О как!
Он тяжело уселся на возмущенно скрипнувший под ним крошечный диванчик.
– Философ ты мой! Настя, посмотри на меня. Ну, подними голову, эй!
В безжалостном свете первых солнечных лучей он казался ни дать ни взять сатиром из потрепанного сборника мифов – плешь, залысины, резкие изломы морщин на лбу в виде буквы V. Глубокие складки у рта, пористая, желтоватая кожа. Где он, тот мальчишка, что привиделся мне нынче ночью? Одни глаза живо поблескивают из глубины красных, набрякших от вечного недосыпа век.
– Тебе сейчас неприятно на меня смотреть? Хочется поскорее обо всем забыть, так? Насть, ты можешь мне поверить мне, что это нормальная физиологическая реакция? Вон, самки богомолов – те вообще своих самцов после секса жрут.
Я прыснула, и тут же закусила губу.
– Ну, вы уж скажете! И ничего, на самом деле такого!
Доктор Лева наклонился и сжал мне лицо в ладонях, так что щеки и губы выпятились вперед в капризной гримасе.
– Настя! Не вздумай уподобляться тем дурочкам, что после первой в жизни ночи немедленно записывают себя во фригидные. Просто надо уметь ждать. И различать, что есть что. Чистая физиология, без лишних чувств, и в самом деле, можно сказать, ничего. Одни высокие чувства, без физиологии, как по мне, тоже хрен собачий. Зато когда обе составляющие присутствуют… Думаю, и слов-то таких нет, чтоб во всей красе это описать.