– Здравствуй, Рита, – произнес он безразлично вежливым тоном.
– Здравствуй, ирод! – отозвалась Кричевская, не оборачиваясь. – Погляди вот, что ты наделал!
– А что, – он склонился с другой стороны над кроваткой, и нежно положил ладонь на крохотную спинку. Ладонь скрыла мальчика почти совсем целиком. Снаружи осталась торчать одна только голова в теплом чепчике. – Подходящий! Нос вроде бы мой. Маловат, правда, ну да ничего, подрастет!
– « Маловат»! Как тебе только не совестно! Я все для тебя делала, все на себя взяла, и дом, и фирму, все тянула одна, как лошадь! От тебя одно требовалось – носи! А ты не смог даже с этим справиться!
– Почему? По-моему, я совсем даже неплохо справился. Руки-ноги на месте, голова откуда надо растет. Он тебе чем-то не нравится? Тогда я, пожалуй, себе его заберу. А ты себе заведи другого!
– И не мечтай! Кто тебе его даст! Кровиночка моя маленькая, слышишь, что твой папка несет, идиот такой хренов!
– Это тебе его «кто даст»! Рит, разуй глаза, и посмотри, что на кроватке написано. «Кричевский Аркадий Андреевич». Про тебя тут ни слова. Так что пока это мой ребенок.
– Да ты.. Да я…
– Да я, да я… головка от х@я! Послушай теперь меня. Баба ты, конечно, с яйцами, но, сдается мне, я тебя теперь за них ухватил. Ребенок этот юридически мой, и только мой, а не веришь – перечти контракт, который мы с тобой вместе подписывали.
– Да но, ведь… Это же была моя яйцеклетка! И деньги были мои! Тебе столько в жизни не заработать!
– А это мы еще поглядим! За яйцеклетку тебе положено право посещений, по графику, определяемому гражданским судом, понятно? А деньги ты, помнится мне, вкладывала в проект этот добровольно? Твои деньги – мое здоровье, такой ведь был уговор.
– Да… но… – она резко сбавила тон. – Кричевский, послушай, чего ты хочешь?
– А вот это уже другой разговор! Чего я хочу, ты и сама, небось, знаешь, не один раз про это уже говорено. Хочу абсолютное управление филиалом – раз! Руководство фирмой на паритетных началах – два! И право вето на любое твое не согласованное со мной решение – три!
– Кричевский, ну ты обнаглел! А что я за все это буду иметь?
– А тебе за все это будет позволено жить со мной, и воспитывать совместно нашего сына. Ну, если ты, конечно, хорошо себя вести будешь.
Надо сказать, я в жизни не видела Кричевскую такой обалдевшей. Она просто стояла и ловила ртом воздух. И во все глаза, не без восхищения, глядела на своего нового, абсолютно незнакомого мужа.
И было на что посмотреть! Выпрямившись, откинув голову, перед нами стоял сильный, уверенный в себе человек. Опасный, внушающий к себе уважение.
И, я впервые заметила, на самом деле, он был ее выше. На пару сантиметров, но все-таки.
*
Мобильник просто разрывался на части. 28 пропущенных звонков. Хорошо хоть, что я оставила его в кабинете, а то б вообще невозможно работать было.
– Настя! Ну, ты чего вытворяешь-то? Совсем с глузду что ль съихала?
Бабушка моего отца была с Украины. В раннем детстве он проводил с ней каждое лето. До сих пор, стоит ему разволноваться, это тут же дает о себе знать.
– Ты что, на своей Астре в каскадеры записалась? А ты помнишь, что она до сих пор за мной числится? И что вы с матерью летаете на ней по доверенности? Ты вообще понимаешь, в какое положение меня поставила?! Хорошо хоть, у меня друг в ДПС!
Хорошо, что у отца везде есть друзья. Хотя иногда это заставляет меня всерьез тревожиться за его моральный облик. «Скажи мне, кто твой друг…»
– Пап, не части! Сейчас я тебе все объясню.
И я объясняю. Он ведь в принципе умный, голова на плечах имеется. Не зря ж его до сих пор в МИДе держат. Посреди рассказа начал даже слегка подхахатывать, а под конец уже просто откровенно хохотал.
– Ну, ты даешь! Что, правда что ли?! Вот так, прям с восьмого этажа, и через подземный переход?! Да еще с таким перевесом?! А я-то думал, они приукрасили! Но, похоже, наоборот, они или не заметили половины, или глазам своим не поверили! Слушай, что ты там в своей больнице вообще делаешь? Самое оно тебе в международных гонках с препятствиями участвовать! Призы бы выигрывала, деньги, слава! Не хочешь?
– Нет уж, спасибо.
При одной мысли о повторении, меня сразу замутило.
– Ну, хорошо, – голос отец посерьезнел и построжел. – Тебе кажется, что другого выхода у вас не было. Но ты сама-то хоть понимаешь, что вы все могли разбиться?! Неужто смерть лучше армии?!
– Лучше, пап. В Гришкином случае безусловно. Потому что армия для таких, как он, та же смерть. Только более медленная и мучительная. Ты видел в нете прошлогоднюю статистику по самоубийствам на первом году срочной службы?