– Что такое квартира?
– То, где мы живем.
– Ты имеешь в виду дом, – уточнил Род.
– Нет, квартира – это часть дома. Двести тысяч квартир иногда составляют один большой дом.
– Ты хочешь сказать, что двести тысяч семей собираются в одной огромной гостиной? – спросил Род. – Тогда эта комната должна быть несколько километров в длину!
– Нет, нет, нет! – усмехнулся доктор. – В каждой квартире есть отдельная гостиная со спальными отсеками, которые выезжают из стены, отсек для еды, ванная комната для тебя и твоих гостей, которые могут захотеть принять с тобой ванну, зимний сад, кабинет и личная комната.
– Что такое личная комната?
– Это, – сказал доктор, – маленькая комната, где мы занимаемся вещами, которых не хотим делать при членах семьи.
– У нас это называется туалетом, – заметил Род.
Доктор остановился.
– Вот почему так трудно объяснить вам, что происходит на Земле. Вы ископаемые, вот вы кто. Вы говорите на старом аглицком языке, вы сохраняете семейную систему и свои имена, у вас бесконечная жизнь…
– Не бесконечная, а просто долгая, – возразил Род. – Мы зарабатываем ее трудом и расплачиваемся за нее экзаменами.
У доктора был виноватый вид.
– Я не хотел критиковать вас. Просто вы другие. Совсем не такие, как земляне. Вы бы сочли Землю нечеловеческой. Возьмем квартиры, про которые мы говорили. Две трети из них пустуют. Возьмем недолюдей, вселяющихся в подвалы. Утраченные записи, забытые профессии. Если бы мы не создали таких прекрасных роботов, все бы сразу развалилось на части. – Он посмотрел Роду в глаза. – Я вижу, что ты меня не понимаешь. Давай рассмотрим практический пример. Ты можешь представить, что убиваешь меня?
– Нет, – ответил Род. – Ты мне нравишься.
– Я имею в виду не это. Не настоящих нас с тобой. Представь, что ты не знаешь меня и обнаруживаешь, что я подбираюсь к твоим овцам или краду твой струн.
– Ты не можешь украсть мой струн. Наше правительство перерабатывает его за меня, и у тебя не получится до него добраться.
– Ладно, ладно, пускай не струн. Просто представь, что я прилетел на твою планету без разрешения. Как бы ты меня убил?
– Я бы не стал тебя убивать. Я бы сообщил в полицию.
– Представь, что я угрожаю тебе оружием?
– В таком случае тебя ждет сломанная шея, – ответил Род. – Или нож в сердце. Или взрыв мини-бомбы поблизости.
– Ну вот! – воскликнул доктор с широкой ухмылкой.
– Что – вот? – не понял Род.
– Ты знаешь, как при необходимости убить человека.
– Это знают все граждане, – сказал Род, – но это не означает, что они этим занимаются. Мы не проводим все время, колотя друг друга в буше, как, я слышал, считают некоторые земляне.
– Именно, – кивнул Вомакт. – Вот это и пытается сейчас сделать Инструментарий для всего человечества. Сделать жизнь достаточно опасной и интересной, чтобы она вновь стала реальной. У нас есть болезни, опасности, драки, риски. Это чудесно.
Род оглянулся на группу строений, которые они покинули.
– На Марсе я ничего такого не видел.
– Это военное учреждение. Оно не участвует в Переоткрытии человека до тех пор, пока его последствия не будут лучше изучены. Здесь, на Марсе, мы по-прежнему ведем совершенную четырехсотлетнюю жизнь. Ни опасностей, ни перемен, ни риска.
– Тогда почему у тебя есть имя?
– Его дал мне отец. Он был официальным героем Пограничных миров, который вернулся домой и умер «коротышкой». Инструментарий позволил таким людям получить имена первыми, прежде чем дал эту привилегию всем.
– Что ты здесь делаешь?
– Работаю.
Доктор пошел дальше. Род не испытывал благоговения перед ним. Он был таким беззастенчивым болтуном, как и большинство других землян, что было трудно не чувствовать себя непринужденно в его присутствии. Род мягко взял Вомакта за руку.
– Есть кое-что еще…
– Тебе это известно, – ответил Вомакт. – У тебя хорошая интуиция. Могу ли я сказать тебе?
– Почему нет? – спросил Род.
– Ты мой пациент. Это может быть несправедливо по отношению к тебе.
– Говори, – сказал Род. – Ты же знаешь, что я крепкий.
– Я преступник, – сообщил доктор.
– Но ты жив, – возразил Род. – В моем мире мы убиваем преступников или высылаем с планеты.
– Меня и выслали, – сказал Вомакт. – Это не мой мир. Для большинства из нас Марс – не дом, а тюрьма.
– Что ты сделал?
– Это слишком чудовищно… – ответил врач. – Мне самому стыдно. Меня приговорили к условно-условному.
Род кинул на Вомакта быстрый взгляд. На мгновение ему показалось, будто он стал жертвой ужасного, невозмутимого розыгрыша. Но врач был серьезен; его лицо выражало смятение и скорбь.