сиделкой, и совмещать это с занятиями? Конечно, она могла учиться на заочном, но я был в составе приёмной комиссии, и такого имени не помню.
- Вы в этом уверены?
- Я могу посмотреть в списках, пройдёмте, - и он провёл меня в кабинет, посмотрел в бумагах, и покачал головой, - у нас нет такой, и никогда не было.
- Но у неё студенческий билет был, - растерянно проговорила я.
- Этого не может быть, - уверенно ответил ректор, - вы сами этот билет видели в глаза?
- Сама не видела, его милиция нашла, а я присутствовала при осмотре дома.
- Интересно, - постучал ректор карандашом по столу, - вы присутствовали при милицейском осмотре?
- Присутствовала, - спокойно ответила я.
- Вы же частный сыщик, а милиция не любит сыщиков. И зарабатывают больше них, и порой ничего не понимают в следствии.
- Ладно, признаюсь, я обычный любитель. Это мой супруг следователь, а я путаюсь у него под ногами, и мешаю следствию, как он говорит. Только после того, как преступник за решёткой оказывается, тут же начинает хвалить.
- Это нормальная реакция, - пожал плечами ректор, - он просто волнуется, вы же не специалист.
- Я уже наблатыкалась, мог бы и привыкнуть.
- Евгений Дмитриевич, - заглянула в кабинет молоденькая девушка, - к вам из милиции, некий капитан Барханов.
- Капец! – вырвалось у меня, и я в одно мгновенье слетела со стула. Отпихнув ректора на его кресле на колёсиках, я ввинтилась под стол, и в ответ на его ошеломлённое лицо приложила палец к губам.
- Это мой муж, - сдавленно зашипела я, и забилась под стол, - меня тут нет, умоляю.
- Здравствуйте, - услышала я голос Макса.
- Приветствую, - ответил Евгений Дмитриевич, - прошу, присаживайтесь, я вас слушаю.
- Капитан МВД Барханов Максим Иванович, я по поводу одной вашей студентки, Лихачева Алевтина Михайловна, студентка курса психиатрии.
- Психиатрия? – Евгений Дмитриевич сделал вид, что впервые слышит, - что-то я такой не припомню, но сейчас посмотрю. Извините, но такой у нас нет, - сказал он после некоторой паузы.
- Подождите, у погибшей девушки был студенческий билет, кстати, он сейчас при мне, смотрите.
- Действительно, это наш студенческий билет, и печать наша, но эта девушка у нас никогда не училась. Никогда.
- И как вы себе это представляете? Откуда, по-вашему, взялся этот билет?
- Понятия не имею, - в голосе Евгения Дмитриевича было уже неподдельное удивление, - ничего не понимаю. А вы проверяли документ на подлинность?
- Ещё не успели. Значит, эта девушка точно у вас не училась?
Заочное? Вечернее?
- Уж я бы об этом знал, - развёл руками Евгений Дмитриевич.
- Хорошо, благодарю, извините за беспокойство, - я видела лишь ноги Максима, и выглянула из-под стола, когда ноги скрылись за дверью.
- Значит, документ мог быть поддельным? – задумчиво проговорила я.
- А другого объяснения и нет, - развёл руками Евгений Дмитриевич, глядя на меня сверху вниз, - но подделка хорошая, печать очень хорошо сделана.
- Понятно, тогда всего хорошего, - но я остановилась в дверях, - тогда в порядке гипотезы, если он ещё раз придёт, вы позвоните мне, - я дала ему визитку, - а вот по этому мобильному я точно отвечу, это мой личный.
- Странные у вас отношения с супругом.
- Уж какие есть, просто война миров, - и я вышла за дверь.
Посмотрела на циферблат своих элегантных часиков, время у меня ещё было, так что к бутику я успею вовремя.
Я неспешно добралась до магазина, больше всего мне сейчас хотелось с Маратом пообщаться, но пришлось общаться с его матерью.
Как я и предполагала, взор её устремился на розовые платья,
а я их даже мерить не пожелала, и выбрала платья красные. И для свадьбы, и для вечеринки. И явно рассердила её.
- Я думала привить тебе хороший вкус, - возмущённо
воскликнула она, - но ты такая упрямая, даже слушать ничего не хочешь.
- У меня прекрасный вкус, как говорят мои знакомые, а розовый я ненавижу, - честно сказала я, всё-таки не удержавшись.
- Почему? – искренне удивилась она.
- Потому что не люблю. Это цвет глупых блондинок, преимущественно, перманентных, потому что натуральный цвет волос на мозги не влияет. У меня сестра чистейшая блондинка, натуральная, и очень светлая, но при этом она гениальный адвокат. В школе училась лучше меня, семи пядей во лбу, в математике шарит, как не знаю кто. А я математическая кретинка, рисую, играю на пианино, пишу превосходные статьи, как все говорят.
- Значит, она по точным наукам, а ты по искусству? – уточнила Ангелика Александровна.
- Верно, хотя у меня оба родителя в математике, будь здоров, шарят.
- И так бывает, первый ребёнок обычно вообще всю генетику тянет, считается так почему-то.
- Просто глупость какая-то, - невольно буркнула я.
- Природа просто на тебе отдохнула ради равновесия.
- И я ей благодарна, природе, ведь точные науки – это жесть какая-то. Конечно, если начать всё разбирать, философию, логику, и прочие постулаты, понимаешь, что вся наша жизнь из математики, но я предпочитаю ею жить, а не разбираться в теории.
- Логично, - задумчиво проговорила Ангелика Александровна, - кстати, у тебя есть высшее образование?
- Я окончила ГИТИС, и театровед по специальности. Долгое время играла в театре, считаюсь характерной актрисой, только я не люблю сцену. Поэтому бросила театр, и ушла в бизнес, а потом устроилась в глянец.
- Хорошо, что ты ушла со сцены, Марату было бы неприятно,
если бы за тобой толпами поклонники бегали.
- Они и так бегают, я ведь журналистка. Пишу офигенные
статьи, я дам вам почитать, хочу знать ваше мнение, - мне неожиданно в голову пришла гениальная идея.
- Очень интересно было бы.
- Мы скоро выпускаем номер, и я принесу вам один. Я автор центральной статьи, я их от души, от собсвобсвот души, о т собсвтенных мироощущени ых мирощущений твенных мироощущений пишу.
- С удовольствием почитаю, - покосилась она на меня, а я с криком бросилась к одному костюму. Строгому, чёрному, брючному, и белой блузке.
Я тут же подобрала чёрный, широкий, блестящий, кожаный ремень с крупной бляшкой, и классические туфли на тончайшем каблуке, с острыми носами.
- И как вам? – встала я в позу я, выйдя из примерочной.
- Ты похожа на стерву, - скривила мину Ангелика Александровна, - слишком резкий стиль, стервозный.
- Я и есть стерва, - пожала я плечами, и подошла к зеркалу, - сюда подойдут длинные серьги, и красная сумка.
Костюм я купила, мы спустились на первый этаж торгового центра, и Ангелика Александровна захотела кофе. Я тоже не была против чашечки ристретто, и мы уселись за столик.
- Нам две чашки каппучино, и по три эклера со взбитыми сливками, - тут же воскликнула она, но я её перебила.
- Можно маленькую поправочку? Я хочу ристретто, и два шоколадных пирожных.
- Хорошо, - и официант удалился.
Он быстро принёс заказ, а мы говорили о всякой ерунде, я хотела заказать ещё кофе и пирожное, но зазвонил сотовый.
- Слушаю, - я не посмотрела на номер.
- Эвива, скорее приезжай в роддом, Ася только что родила! – услышала я резкий голос матери.
- Родила?! – тихо ахнула я, - мам, а что мы с Яной делать будем?
- А что с ней сделаешь? – рявкнула на том конце провода маман, - наподдавать ей от души, да только жалко. Я ведь буду так же обожать своего правнука, как и внуков, и вас с
Аськой. Быстро в роддом.
- Мчусь, - я нажала на кнопку отбоя, - извините, но у меня сестра родила, и я вас временно покину.
- Ничего, езжай к сестре, а я расплачусь.
- Спасибо, - я схватила свои вещи, и вылетела из кафе.
Покидала пакеты в машину, и на бешеной скорости примчалась к роддому.
- Здравствуйте, - влетела я в больницу, - Миленич Ася Леонидовна в какой палате лежит?
- А вы ей кто? – осведомилась бдительная медсестра.
- Я ей сестра.
- Поднимитесь на третий этаж, палата номер двести сорок пять, - и я бросилась к лифту.