- Она такая уродина? – осторожно спросил Марат.
- Она не уродина, милая, скромная, интересная, но не смазливая, и не ослепительная, обаятельная. Просто отец выбирал, а она терпеливо ждала. А твой отец, насколько я знаю, из русской интеллигенции, вполне допустимый мезальянс. К тому же она немного белая ворона, вышивает золотыми и серебряными нитками, поэтесса, и очень начитанная особа. Думаю, вы найдёте друг друга, правда, она несколько чопорная, но вы идеально друг другу подойдёте. Я приглашу герцога в Россию, устроим знакомство невзначай, а там уж решай сам, как у вас там пойдёт.
- Герцогиня, - задумчиво проговорил Марат, - обалдеть!
- Точнее, она герцогская дочка, но наследует титул отца.
- Ладно, может, действительно, что-то из этого получится, - пожал он плечами, - а мне уже пора, - и он встал с места.
- Не забудь про Лотареву, - напомнила я ему.
- Помню, - и он ушёл, а я повернулась к Диме.
- Значит, герцогиня?
- А что такого? – поднял он бровь, - герцог Сантохо будет доволен, что выдаст дочь замуж. А если честно, то у Кончиты этой такой характерец, что просто капец. Марат из рук авторитарной матери попадёт в руки ещё более авторитарной особы, и та ничего сделать не сможет.
- Я поняла твой замысел, - со смешком сказала я, - ладно, мне ещё надо по одному адресу съездить.
- И ты сядешь за руль после двух бокалов вина?
- Думаю, что уже не сяду, - со вздохом сказала я.
- Давай, я с тобой, - предложил Дима свои услуги, и я согласилась.
- Ты какая-то измученная, - сказал вдруг Дима по дороге, - одни
глаза на бледном лице.
- Работа, - развела я руками.
- По-моему, тебе чего-то не хватает.
- Это чего же?
- Меня в постели на двое суток.
- Извращенец! – не осталась в долгу я.
- Это не извращение, это просто необузданная страсть к тебе. А что такое извращение, я мог бы тебе наглядно объяснить.
- Не надо мне это объяснять, вполне хватает теории.
- Приехали, - затормозил он около дома, и мы вышли на улицу. Поёжившись от порывов холодного ветра, от реки шёл невероятный холод, я поспешила в подъезд, а Дима щёлкнул брелоком сигнализации, и рванул за мной.
За дверью не спешили открывать, я нервно оглядывалась, и Дима не выдержал, и всё-таки спросил:
- А что нам здесь нужно? Расследование?
- Расследование, - спокойно ответила я, и нажала на кнопку соседей.
- Расскажешь?
- Конечно, - бросила я через плечо.
- Кто там пришёл? – раздалось за дверью.
- Здравствуйте, скажите, пожалуйста, вы не знаете о местонахождении вашей соседки?
- А вы кто?
- Я из института Алисы, её не было на занятиях.
Замок тихо щёлкнул, и мы увидели приятную старушку. Она внимательно оглядела нас, и со вздохом сказала:
- А Алисы со вчерашнего дня не было, что вообще-то странно. Она очень порядочная девушка, с парнями дружбу не водит, об учёбе думает. А тут на тебе, исчезла.
- А ею никто не интересовался? – взволнованно спросила я.
- Да одна женщина приходила, правда, ещё до исчезновения Алисы. Спрашивала о ней, Алиса ещё в институте была, а я потом Алисе сказала, и она так побледнела. Ничего мне не сказала, тут же убежала в квартиру. И чего её так напугало?
И я не знаю, куда она исчезла.
- А как женщина выглядела? – испуганно спросила я.
- Да волосы чёрные, на вид явный парик. В чёрном пальто, и
голос хриплый, наверное, прокуренный. Она какая-то без
примет, я её даже не запомнила.
- Спасибо вам огромное, - обморочным голосом кивнула я, и мы вышли на улицу.
- Кажется, я начинаю понимать, - Дима вынул сигареты, я вытащила у него одну, и он дал мне прикурить.
- Чего ты начинаешь понимать? – выпустила я несколько колечек дыма, - мракобесие!
- В чём дело?
- Я совсем забыла про Печорина!
- А это ещё кто?
- Он вроде бы хорошо знал Колесниковых, - со вздохом сказал я, - мне Марат сказал ещё в четверг, а я напрочь забыла. Поехали.
- К этому Печорину?
- Только я сначала Марату позвоню, и уточню адрес, - и мы забрались в машину, я выяснила адрес, оказалось, что это профессор из того института. Да только Печорин вышел на пенсию сразу после смерти Колесникова, и мы поехали к нему.
- Здравствуйте, заходите, заходите, - впустила нас в квартиру милая старушка, - Алёшенька, к тебе пришли.
Очень милая квартира, и не менее милая старушка, она проводила нас в комнату.
- Садитесь, сейчас я вас чаем угощу.
- Это будет лишнее, - возразил было Дима, но она его перебила.
- И не вздумайте отказываться, а то я обижусь. Алеша! К тебе пришли! Не заставляй людей ждать! – и она вышла из комнаты, - Алеша!
- Да иду я, Полина, не надо так кричать, - в комнату вошёл приятный старичок, - здравствуйте, извините, что заставил ждать. Чем могу служить?
- Вы Алексей Александрович? – на всякий случай уточнила я.
- Верно, а моя супруга Полина Аркадьевна.
- И вы были знакомы с Колесниковым?
- Вы об Артеме Геннадьевиче? – он даже в лице переменился.
- Именно о нём, - я сцепила руки замочком, - можете говорить открыто, мы всё знаем об игре, и я даже испытала её на себе.
- И вы при этом живы? – растерянно протянул Алексей
Александрович, - как же вы вернулись?
- Артем Геннадьевич с Виталием, помощником, поняли, как вывести человека из этого состояния.
- А вот и чай, - вплыла с подносом супруга Алексея Александровича, - угощайтесь.
- Значит, вы в курсе, - со вздохом сказал Алексей Александрович, - раз вы пришли ко мне, значит, мои наихудшие подозрения подтверждаются. Тогда мы сумели это остановить, но теперь всё повторяется. Выслушайте меня внимательно, не дайте им запрограммировать детей.
- Каких ещё детей? – я подскочила на месте.
- Слушайте.
Алексей Александрович над этой программой не работал, но он знал, что получилось у Колесникова.
Тот ему рассказал, потому что сам пребывал в ужасе.
- Лучше всего её уничтожить, - сказал он другу, - представляешь, а если она попадёт в лапы человека, нечистого на руку? Он запрограммирует человека, и заставит его преступление совершить. И никто никогда не узнает, что же произошло.
Но это был тот момент, когда компьютеры ещё только появились, а сейчас они есть в каждом доме, почти в каждом. И в какой-то момент в лабораторию поступил анонимный звонок. Неизвестный сообщил о том, что планируется дерзкое преступление: некто собирается выкрасть программу, и запрограммировать мозг двенадцатилетнего ребёнка. Отправить его совершить преступление, а потом убить, или даже подставить под пули милиции. Ведь по задумке, он должен быть в маске.
Конечно, тут же поднялся шум, и стали выяснять, откуда поступил звонок. Оказалось, с внутреннего телефона, что стоял тогда на вахте. Самой вахтёрши на месте не оказалось, она ходила в уборную.
Никто так и не узнал, кто позвонил тогда, но меры приняли, дискеты были уничтожены, а все бумаги, по которым можно было восстановить программу, Колесников забрал себе.
Он их спрятал в очень хитром тайнике, в старых часах. Только, когда стрелки после суток работы сходились на двенадцати, можно было вскрыть его. Каждые пятнадцать минут нужно было поворачивать стрелку вокруг своей оси, и так пять часов...
- Очень хитроумное изобретение, - покачал головой Алексей Александрович.
- И очень громкое, - подняла я на него глаза, - и я не удивлюсь, если оно стояло на чердаке.
- Точно, именно на чердаке, - кивнул Алексей Александрович.
- Мне многое теперь понятно, - тихо проговорила я, - интересно, кто мог знать, что бумаги лежат в тайнике?
- Понятия не имею.
- Сам Колесников знал, мы с Виталием знали, и больше никто.