- Всё-таки следовало посадить тебя под замок, - раздражённо воскликнул он.
День прошёл плохо.
Татьяну – Таисию увезли в больницу, и поставили конвой у палаты, эту игру Виталий лично, под присмотром сотрудников ФСБ убрал из Интернета, а Макс налетел на меня.
Как вы думаете, из-за чего он взбеленился? Правильно из-за данного мне Димой пистолета.
В результате мы поругались, и быстро помирились, а пистолет он у меня отобрал.
Пока он занимался работой, я полночи просидела в своей мастерской, и уснула на мольберте.
Вообще, я не рисую обнажённую натуру, нет такого пристрастия, но сейчас на меня что-то нашло. Правда, не совсем обнажённую, я нарисовала пару, то они обнимаются, то они целуются. И вроде бы и видно, что они обнажённые, сквозь облако переливчатого тюля, которое как бы окутывает их, развеваясь на ветру, но всё вполне пристойно. Всё с такого ракурса, что не видно того, что не следует демонстрировать.
А на их лицах я нарисовала маски, мужчина с чёрными волосами, и молодая женщина, тёмноволосая. Что на меня нашло?
Я ведь рисовала себя и Диму, и маски эти специально сделала, чтобы никто не опознал, и с неким иезуитством перерисовывала каждый Димин мускул.
Было больно и обидно, я потом смотрела на эти наброски, одну картину я уже покрыла акварелью, по-моему, она выглядит лучше, нежели масляная краска.
Уснув, я переместилась в Анапу, где провела столько счастливых дней с Димой, и именно эти виды я сейчас перерисовывала.
Мне давно не снились эротические сны, с подросткового
возраста, и сейчас очутилась в объятьях Димы внутри водопада. Интересно, ведь в водопаде невозможно находиться, но наше подсознание диктует нам причудливые конфигурации. Когда Макс меня разбудил, я сначала и не поняла, где сейчас нахожусь.
- Привет, - вяло сказала я, - а, сколько сейчас времени?
- Да одиннадцать уже. Ты что это, уснула прямо на вахте? Там Генрих уже весь телефон оборвал, а мы не знаем, где тебя искать. Все вещи на месте, смотрю, значит, ты где-то в доме, и пошёл сюда. Вставай, голубка.
Хорошо, что он не обратил внимание на картины, а то вопросов не избежала бы.
Анфиса Сергеевна уже сварила кофе, и я головной болью села завтракать.
- И где она была? – кивнула на меня пожилая женщина.
- Спала в мастерской, - недовольно ответил Максим, - не нашла лучше места.
- Звонил Генрих Вениаминович, - сказала Анфиса Сергеевна, - срочно просил перезвонить.
- Перезвоню, - спокойно ответила я, и чуть кофе не разлила, - статья! Я забыла её вчера отослать, - и я бросилась в кабинет.
Вернулась, и Макс вдруг сказал:
- А Татьяна во всём призналась, наверное, думает, что чистосердечное облегчит ей наказание.
- В чём конкретно она призналась? – вздёрнула я брови.
- В убийстве Инны Петровны и Алевтины, и покушение на жизнь Инны Петровны. Из-за неё Колесникова оказалась прикована к коляске. Слушай, - и он вынул из кармана диктофон.
- Я скинула эту Алевтину, потому что она догадалась, что на самом деле произошло. Она видела меня, узнала, а потом позвонила, и потребовала денег, а я скинула эту шантажистку с лестницы. Она себе тут же шею свернула, и я незаметно сбежала, - и он отключил.
- Подожди-ка, включи ещё раз, - я замерла с чашкой в руке, и посмотрела на Макса, прослушав запись вновь, - она не убивала Алевтину.
- Почему ты так решила? – Макс вытаращил глаза.
- Потому что знаю. Вспомни момент убийства, во-первых,
когда мы вбежали во двор, то услышали выстрелы. На заборе обнаружена кровь. У Лотаревой есть повреждения?
- Даже царапин нет, за исключением простреленной тобой ноги.
- Именно, - удовлетворённо кивнула я, - но я знаю, кто убил Лотареву.
- Говори!
Я открыла было рот, но зазвонил телефон, и я раскрыла мобильник.
- Слушаю.
- Скорее, Эвива, приезжайте скорей ко мне! – взволнованно воскликнула Настя, - Колесникова на самом деле убили, и убийца через полчаса будет у меня, я его спровоцировала.
- Ты с ума сошла! – заорала я в голос, вскакивая с места, - чертобесие! Мы сейчас будем! – и я бросилась в прихожею, потащив за собой Макса.
- В чём дело? – испуганно спрашивал он, - да что случилось?
- Ты помнишь девушку, у которой я купила брошь в виде стрекозы?
- Конечно, помню, - кивнул головой Макс.
- Она работала с Колесниковым, и она спровоцировала убийцу Колесникова, и он через полчаса будет у неё.
- Вы тут совсем обалдели?! И сама лезешь, куда не следует, и другим дурной пример подаёшь, - накинул Макс куртку, и мы бросились к моей машине.
Впрыгнули в салон, и я понеслась со скоростью ветра. Макс ничего не сказал на это, упрямо молчал всю дорогу. Я бросила машину прямо на середине дороги, и мы помчались в квартиру Насти, перепрыгивая через ступеньки, лифт отчего-то не работал.
Я на своих шпильках оказалась проворнее Макса, и первой вбежала в квартиру.
Из комнаты исходил какой-то шум, я вбежала туда, и увидела Настю. Она стояла на коленях, а преступник стянул на её шее удавку.
Не долго я размышляла, схватила с полки огромный бюст Ленина, не удержала равновесия, а бюст-то тяжеленный, и обрушила его на голову убийце.
Дедушка Ленин раскололся, преступник грохнулся на пол без
чувств, а я на него. Задела мешок с цементом, который плюс ко всему был вскрытый, и нас окатило цементом.
- Бедный наш вождь, - вбежал в комнату Макс, стал поднимать Настю, которая еле держалась на ногах, и судорожно кашляла.
- Вы очень вовремя, - осипшим голосом проговорила она, и опустилась на диван.
- А это кто? – кивнул Макс на поверженного убийцу.
- Прошу любить и жаловать, Полунин Григорий Васильевич, - и я пнула его ногой.
- Поаккуратнее, - сдавленно проговорил он, приходя в себя, а Макс защёлкнул на нём наручники.
- Это он Алевтину убил, - безапелляционно заявила я.
- На фиг мне эту сиделку убивать? – подскочил на месте Полунин, - да ты спятила, голубушка!
- А вы откуда знаете, что именно о сиделке речь? – прищурила я глаза, - вдруг я о другой какой Алевтине говорю?
- Я буду жаловаться! – орал не своим голосом Полунин, - вы не имеете права! Вы ответите за самоуправство!
- И он это сказал, когда он на их глазах чуть не убил человека, - саркастически заявила я, - любезный, вы бы уж лучше помолчали, или бы каялись во всех смертных грехах, чистосердечное смягчает приговор.
- А не пошла бы ты?!
- Я-то могу и пойти, а вот вы получите пожизненное заключение, - спокойно парировала я, и он тут же как-то сдулся, как гелевый шарик.
- Я ни в чём не виноват! Я не хочу пожизненное!
- А вас никто и не спрашивает! Последнее слово за судьёй!
- Я только Алевтину убил, да вот Настю собирался, а это на пожизненное не тянет. Лет двадцать получу.
- А двадцать лет мало? Это полжизни! – присела я на край стола.
- Она меня заставила, - закрыл закованными в наручники руками лицо Полунин, - я не хотел во всё это ввязываться, и Настю я убивать не хотел.
- А как насчёт Колесникова? – вкрадчиво осведомилась я.
- А что Колесников?
- Вы его убили?
- Я его даже пальцем не трогал!
- Да он врёт! – подскочила на месте Настя, - я всё узнала! Его отец работал с химикатами, а в организме Колесникова был обнаружен яд, который можно достать на этом заводе. И он купил липовое заключение о смерти! Я говорила с патологоанатомом, и он дал мне настоящее заключение. Этот и его пытался убрать, вот врач и испугался, когда его чуть не задавили.
- Прекратите! Прекратите! – заорал Григорий Васильевич, - всё совсем не так!
- А как тогда? – ледяным тоном осведомилась я.
- Сейчас я всё расскажу, - сдавленно проговорил он, - начну с того, что Таисия лютой ненавистью ненавидела Колесникову. Она желчью исходила, увидев её первый раз, просто вообще окаменела, и металась по кабинету, как разъярённая фурия. Это надо было видеть! Таисия мне покровительствовала, точнее, как бы это поделикатнее выразиться...