– Папа, пришли сегодняшние данные.
Отто тотчас же сел, будто и не спал. Рядом с ним на прикроватном столике стоял еще один компьютер. Он дотянулся до него пергаментной рукой, вцепился в мышку и выбрал несколько команд в меню на экране. Возникла копия финансовой таблицы. Он нацепил очки с чрезвычайно толстыми стеклами, за которыми его глаза казались большими, как бейсбольные мячи.
Данные за первую половину дня выглядели неплохо. Однако «О положении страны» все изменило.
– Еще у нас куча факсов, – сказал Отис, передавая отцу толстую стопку скользких, норовящих свернуться в трубочку листов, покрытых сообщениями со всего света, в основном рукописными.
– Иисусе Христе, – сказал Отто. – Что наговорил этот сукин сын?
– Я выключил звук и смотрел кино по HBO, папа.
– Наверное, не самая плохая идея. Скачай запись CNN и прокрути для меня речь... Нет, стой! Все нутро переворачивается при мысли, что придется на него смотреть. Загрузи транскрипцию по новостному каналу.
– Хорошо, папа.
Через десять минут Отис вернулся с транскрипцией. Отто проглядел ее в поисках нескольких ключевых слов и сразу же наткнулся на концепцию всепрощения. Меж бровей у него возникла глубокая вертикальная складка, а сквозь сжатые губы вырвался слабый поток воздуха.
По этим признаками Отис понял, что его ждет долгая ночь. Он включил прикроватный телевизор и переключился на CNBC.
– Этот козел взял и взбесил всех быков и медведей мира, – Отто положил факсы на столик и сунул ноги в шлепанцы. – Но отчасти он прав. У этой страны проблемы. Кто-то должен их решить, иначе все ее инвесторы прогорят.
– Инвесторы?
– Ага. Раньше у Америки были граждане. Потом правительство выставило ее на продажу. Теперь у нее инвесторы. Мы с тобой работаем на инвесторов.
Отис посмотрел на отца со смесью уважения, страха и благоговения – он смотрел на него так всю жизнь, с самого детства.
– Что происходит, папа?
– Это было только вопросом времени – когда среди политиков найдется кто-нибудь достаточно глупый, чтобы озвучить идею списания государственного долга.
– Как сенатор Райт?
– Ну да. Который погиб в авиакатастрофе. Но президент определенно решил, что это привлекательная идея.
– Как ты планируешь с этим разбираться, папа?
– Запусти-ка текстовую программу. Я собираюсь составить первый общий отчет со времен Карибского кризиса. Проблема слишком велика, чтобы просто начать действовать – я должен сперва ознакомить Сеть со своим мнением.
Суставы Отто заскрипели и захрустели в практически идеальной тишине капсулы, когда он поднялся с постели и направился в туалет из нержавеющей стали, а оттуда – в центр управления. Он уселся перед огромным монитором высокого разрешения и принялся набрасывать кое-какие идеи, по мере того, как они формировались у него в голове. Чуть позже он переработает их в чеканную прозу:
А. Отказаться от инвестиций в национальный долг США – немедленная
локализация ущерба – и исследовать новые возможности: такие, например, как приобретение в собственность значительной части бывшего Советского Союза.
Б. Ничего не делать в надежде на то, что американская политическая
система засосет и потопит любую инициативу.
В. Прямо вмешаться в американскую политику, чтобы вернуть
ее к состоянию некоторой стабильности и обезопасить долговременные инвестиции в госдолг.
Г. Предложения?
Затем он приказал системе разослать сообщение серией зашифрованных факс-передач. Если не считать смутных географических догадок, он не имел ни малейшего представления, кому они ушли. При передаче контроля над финансами Сети пятьдесят лет назад ему ясно дали понять, что все коммуникации будут осуществляться с корреспондентами только по их идентификационным кодам.
Ответы начали поступать на удивление скоро. После президентского обращения все важные персоны бодрствовали независимо от часового пояса.
За исключением резидентов Ближнего Востока, которые предпочли бы, чтобы Сеть начала массивные инвестиции в мусульманские республики бывшего Советского Союза, большинство ее членов выбрали третий вариант. Решающим доводом стал факс от леди Уилбердон, действующей председательницы, который гласил: «Вы служили нам на совесть, и мы доверяем вам полностью. Наведите порядок в этой стране».
Несколько минут он провел, играясь со старой, потертой логарифмической линейкой. В начале семидесятых он приобрел пару карманных калькуляторов, которые только-только появились на рынке, и его, как математика, ужаснула их иллюзорная точность. Логарифмическая линейка была куда более надежным и просвещенным проводником в мире чисел.