— Посмотрите-ка вверх, господин, — раздался голос Лютто.
Кейлот вздрогнул от неожиданности.
— Лют…
— Смотрите вверх, господин! Быстро! Быстро!
Кейлот задрал голову и как раз успел заметить странный серебристый предмет, похожий на наконечник стрелы, с невероятной скоростью летящий в небе среди звезд и облаков. На глазах у Кейлота он нырнул в облако, продырявил его и вылетел с противоположной стороны.
— Что это? — спросил воин щурясь. Однако как бы ни напрягал глаза, серебряная стрела ни на йоту не прибавляла в четкости. У Лютто со зрением дела обстояли куда лучше.
— Это наш враг, господин, — сказал он.
— Алмазный Дракон?
— Он самый.
— О небо! Он летит прямо над нами!
— Не волнуйтесь. С той высоты, на которой он сейчас находится, Лес Плача и Мрачный Лес напоминают ему опрокинутые песочные часы, ибо именно так они выглядят на высоте пяти миль. А мы с вами — не более чем одна из песчинок.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, — беззаботно пожал плечами Лютто.
Кейлот наградил южанина долгим пытливым взглядом.
— Слишком многое ты «просто» знаешь, — сказал он.
— У меня обширная сеть информаторов, — ответствовал Лютто с таким видом, что невозможно было точно определить, шутит он или говорит серьезно.
Серебряный силуэт уже пропал из виду. В небе мерцали звезды и плыли облака, а то облако, которое продырявил Алмазный Дракон, по форме напоминало пронзенного стрелой зайца.
— Как ты думаешь, Лютто, он улетел на север, чтобы положить конец существованию еще одного города в Королевстве Низовья?
— Не могу знать. Но вы сами говорили, что каковы бы ни были его мотивы, то с удовольствием выслушаете их, прежде чем…
— Да-да, отсечь ему голову. Признаю, я несколько переоценил свои силы. Впрочем… Как ты думаешь, если Алмазный Дракон и впрямь отправился атаковать Королевство Низовья, как долго он пробудет в пути?
— А теперь вы переоцениваете мои силы, господин, — усмехнулся Лютто, впрочем, как-то невесело. — Этого никто не знает. Алмазный Дракон может пробыть в пути и месяцы, и дни, и даже часы. Может, в эту самую минуту он кружит над Дымным Лесом, а может, и над плато Тур-Тур, с которого мы начинали свой путь.
— Очень скверно, — поджал губы Кейлот.
— А вы хотели устроить засаду в Хрустальной Пещере, пока хозяина не будет дома?
— В общем-то, да.
Лютто улыбнулся хорошей дружеской улыбкой:
— Вас легко предугадать. Сразу видно, что прежде вы воевали только с людьми и исключительно на суше.
— Что поделаешь? В воздухе мы едва ли составим конкуренцию Алмазному Дракону.
— А нам и не нужно подниматься в воздух. Мы попробуем разобраться с ним в Хрустальной Пещере. Но идти туда необходимо ночью.
— Почему именно ночью?
— Когда Хрустальная Гора предстанет перед вами во всей своей красе… Особенно если день выдастся солнечным. Вот тогда сами все поймете.
Кейлот тяжело вздохнул:
— Как же вы оба любите говорить загадками. Поди, разбери, о чем вы иной раз толкуете!
— На то мы и братья, господин, — уклончиво ответил Лютто.
Внимание обоих внезапно привлек громкий хлопок, за которым последовал приглушенный рык. Ладонь Кейлота инстинктивно сжалась на рукоятке меча. Когда за грозным рычанием последовал сдавленный визг, постепенно переходящий в предсмертные хрипы, воин слегка ослабил хватку. Похоже, где-то неподалеку лесной вепрь нашел свое последнее пристанище в лапах черной рыси.
— Ты уверен, Лютто, что на дежурстве у тебя не возникнет никаких проблем?
— Абсолютно.
— Я сомневаюсь, что…
— Не переживайте, господин, если у меня возникнут трудности, я разбужу Ватто и попрошу его призвать Самума. Знаю, он — всего лишь саламандра, но порой может сойти и за хорошего сторожевого пса.
Кейлот повернул голову и взглянул на спящего Ватто. Не нужно было гадать, что ему снится — кошмары были написаны на его лице. Глазные яблоки вращались под сомкнутыми веками, брови то сходились, то расходились; ресницы трепетали, а лоб покрывался морщинами и разглаживался, когда во сне Ватто удавалось скрыться от преследующих чудовищ.
— Почему он не может вскрикнуть и проснуться? — спросил Кейлот.
— Кошмары не отпускают его, — мрачно заметил Лютто. — И он не избавится от них, пока не забрезжит свет утра или кто-то из нас его не разбудит. Такова сила проклятия.