На дежурстве сидел Ватто: в эту ночь он не решился сомкнуть глаз, опасаясь возвращения кошмаров, а потому смело взял на себя роль дозорного и позволил Лютто отойти ко сну. Впрочем, вскоре он начал утверждаться во мнении, что нечаянное проклятье Кейлота пошло чуточку дальше страшных сновидений и выплеснулось в реальность.
Кейлот и Лютто спали. Пламя костра сухо потрескивало, и это был единственный звук, нарушавший тишину ночи. Территории, прилегающие к Хрустальной Горе, отличались редкостным безмолвием. Близость логова Алмазного Дракона наложила неизгладимый отпечаток на всю округу: здесь не водились животные, над долиной не летали птицы, в многочисленных озерах едва ли можно было отыскать улиток и жаб, не говоря уже о рыбах и ракообразных; а все пресмыкающиеся, похоже, предпочли остаться в Лесу Плача. Поэтому короткий, приглушенный и как будто сдерживаемый смешок прозвучал здесь неуместно и более чем подозрительно. Ватто вздрогнул и вскочил на ноги - звук, напоминающий человеческий смех, раздался гораздо ближе, чем того требовали меры предосторожности, продиктованные Кейлотом. Южанин внимательно огляделся: все вокруг было неподвижно. Иных звуков или шорохов не последовало. В конце концов, южанин убедил себя, что где-то неподалеку с песчаного берега в озеро скатился камень, а его звонкие подпрыгивания на воде создали впечатление переливов женского смеха. В любом случае, это был чистейший обман слуха, указывавший на то, что Ватто чересчур долго пробыл без сна, чтобы сейчас требовать от своих органов чувств максимально отлаженной работы.
Ватто расслабился и вновь уселся на землю. Но тут в небольшом озере, расположенном в тридцати ярдах за его спиной, что-то громко заплескалось. Это Демон Ночи на бреющем полете пронесся над водной гладью и всколыхнул ее поверхность. Ватто снова вскочил и пока он напряжено вглядывался в темноту, демон развернулся, пошелестел густыми камышовыми зарослями и внедрился в лагерь с противоположной стороны. Издал еще один звук, на этот раз хихиканье голодной гиены. Демон Ночи возликовал, заметив, какое влияние оказал на южанина его невинный розыгрыш. Как в старые добрые времена! Преисполнившись небывалого азарта, Демон Ночи принялся кругами носиться вокруг Ватто и оглашать ночную тишину самыми разнообразными звуками, которые когда-либо слыхивал за всю свою жизнь. В эту ночь злокозненность Медасфена восстала из пепла и засияла во всей своей красе. Он напоминал себе, что надо вовремя остановиться, ведь чего доброго такими выходками загонит южанина в самую пучину безумия - тот даже не успеет понять, в какой момент здравый рассудок перестанет ему подчиняться - но сделать это было так же нелегко, как уберечь от падения человека, которого понесла взбесившаяся лошадь.
Изогнутое лезвие кинжала блеснуло в похолодевшей руке Ватто. Он топтался на месте, медленно поворачиваясь вокруг своей оси и напряженно глядя в темноту, лишь слегка подсвеченную пламенем костра.
Наконец сдался.
- Кейлот, - опустившись на колени, Ватто потряс воина за плечо.
Кейлот моментально открыл глаза. Через секунду в них не осталось и следа сонливости - привычка, выработанная в многочисленных военных походах.
- Вокруг творится какая-то чертовщина.
- Лютто встал?
- Нет еще, но...
Тишину ночи разорвал оглушительный грохот, напоминающий рев водопада. Именно о нем подумал Кейлот, вскакивая на ноги и поворачиваясь в ту сторону, откуда шел рокот. Очередная звуковая иллюзия, насланная Демоном Ночи? Отнюдь. То, что воин увидел перед собой, превзошло все его ожидания. В плохом смысле этого слова. Зрелище, открывшееся его глазам, действительно являлось водопадом, только вода в нем лилась не сверху вниз, а снизу вверх. Неподалеку от лагеря находилось озерцо, которое Лютто, проходя мимо, окрестил Озером Полумесяца за характерную форму берегов. Сейчас на дне этого водоема как будто проснулся исполинский гейзер. Вся вода, плескавшаяся в естественном углублении, под воздействием неведомых и несравнимых по мощности сил вдруг покинула свое уютное земляное ложе и необъятным вспененным столбом устремилась к небесам. Достигнув некоего пика, водяная колонна на несколько мгновений застыла, как причудливый серый сталагмит, выросший под открытым небом, а потом с таким же громогласным ревом низверглась обратно на землю. Оглушающий рокот отразился тяжелым эхом от стен каменной чаши, на дне которой простиралась долина Тана, и покатился по округе рваными отголосками, похожими на громовые раскаты.