– Ха-ха-ха! – рассмеялся царь, приняв слова жены за шутку. – Даже я, при всей своей власти, не могу изменить то, что от века заведено богами. Хотим мы того или нет, лето, осень, зима и весна всё равно будут сменять друг друга.
– Я изменю этот порядок, – заявила царица.
– Попробуй, – снова засмеялся её муж. Он, как вы понимаете, не принял всерьёз сказанное супругой.
Увы, змея отнюдь не шутила. Не дожидаясь холодов, она покинула своё человеческое тело и уползла туда, где не бывал и никогда не побудет ни один смертный. Собственно говоря, туда и богам путь закрыт. А змеям ничего, можно.
И вот поползла змея по плодородной равнине, которая была как бы отражением той самой равнины земной и увидела зрелую женщину.
– Ты кто? – спросила её змея.
– Я осень этой земли, – отвечала та, не чувствуя подвоха.
– Умри! – зашипела змея и, укусив её в ногу, поползла дальше.
Потом встретила она седую старуху, которая сказала, что она зима той долины, где теперь жила царица. Змея убила её, и поползал дальше. Так она ползла, пока не встретила юную деву.
– Ты, наверно, весна? – спросила змея.
– Да, – ответила Весна, и это были её последние слова.
Убив весну, царица покинула мистическое измерение и вернулась во дворец, где снова приняла человеческий облик.
– Радуйся, муж мой! – сказала она повелителю. – В нашей стране теперь будет вечное лето.
Так и стало. Осень ушла, и снова наступило лето. Но что оно было без весенних дождей? Вернувшаяся жара иссушила остатки пожухлой травы. Реки и озёра пересохли, и скот начал умирать от жажды и бескормицы. Люди сперва пожаловались царю. Однако он ничего не мог сделать, а его жена была глуха к их мольбам. Тогда жители погибающей страны возопили к небесам, но боги не ответили им, а царское войско безжалостно карало за любую попытку бунта.
Визирь схватился за голову и раскаялся в том, что помог царю в его безумной затее. И лишь хитроумный Селах аль Извар сказал людям:
– Спасайтесь кто как может, ведь страна наша погибает. – После чего сам он бежал в страну Та-Кемет и поступил на службу к одному из двух тамошних царей.
Тогда начался исход. Иные из жителей некогда плодородной долины обратились к народам моря и за большие деньги на их кораблях перебрались на северный и восточный берега. Иные откочевали на юг в страну Пунт. Многие по примеру Селаха аль Извара эмигрировали к реке Хапи. Многие и многие умерли. И лишь некоторые завели верблюдов и стали приспосабливаться к новым условиям на старом месте.
Условия же стали жёсткие. Там, где некогда буйно росли травы и деревья, теперь был лишь песок пустыни. Где пасся скот – намело барханы. Где жили люди остались развалины домов. А сверху немилосердно изливало жар горячее солнце вечного лета.
– Как же это? – спросил царь свою жену–змею.
– Вот так, – отвечала змея. – Ты разрешил, я сделала. Мне нравится такая жизнь.
– Но как быть мне? Я ведь человек, а не змей.
– Живи как я, – отвечала жена и своими чарами обратила мужа в змея. Они сплелись в клубок, а потом отпрянули друг от друга и расползлись в разные стороны, чтобы встречаться только в урочное время.
– Воистину, это грустная история, – посмотрев вокруг, воскликнул визирь и, сев на верблюда, уехал в свой загородный дом. Ему одному повезло, потому что именно там образовался оазис вокруг неиссякающего родника.
Так по прихоти повелителя, имя которого давно забыто, появилась на земле страшная пустыня Сахара. Днём в ней стоит вечная летняя жара, зато ночью от трупа зимы веет могильным холодом. Людям нет места в этом безжизненном мире и лишь змеи и их немногочисленная добыча чувствую себя там, как дома. В общем, детишки, никогда не женитесь на змеях, как бы красивы они не были. Добра от этого точно не будет, а вот больших неприятностей потом не оберёшься. Это говорю вам я, хитроумный Селах аль Извар.
Дарина Старк
От неба – да в сердце
Я мечусь по комнате, словно загнанный в ловушку зверь, лишь время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться: не идет ли кто? Не ворвется ли, не увидит... мою тайну?
Полночь давно миновала, и горница освещена тусклым светом единственной лучинки, даже теней не дающей. И хорошо, что нет пляшущих темных пятен: без того дурно, каждого шороха пугаешься... Все, как в ту ночь: и луна такая же круглая, словно масленичный блин, и время течет медленно. И страшно так же.
Зачем, зачем я взялась гадать? Ведь и нужды не было: давно уже явился облик суженого...
Из большого рода я — самая младшая; как известно, пока старших сестер не сосватают, о других и речи быть не может. Потому и засиделась я в девках — пока разлетелись сестрицы, словно ласточки из гнезда, по чужим домам, минуло и взросление. А между тем все поглядывают искоса на шестнадцатилетнюю девку с косой до пояса: кто ни сватается, всем отец «от ворот поворот» указывает. Не знает никто, что давно просватана я... А узнали бы, сглаза не оберешься: все подружки завидовать будут. Ведь и правда, не обидели боги: по ладу, по любви замуж иду.