Экстрасенс брал человека за руку, закрывал глаза и рассказывал. Прошлое, будущее – будто читал книгу.
– А зачем вы берёте руку? – спросила Джейн, когда подошла её очередь. – Через физический контакт перетекает информация?
– Нет, ничего подобного, – он помолчал, будто размышляя можно ли доверить "тайну" незнакомой девушке. – Просто так привычнее. Людям кажется, что они понимают происходящее. – Вынул из кармашка платочек и промокнул плешку.
Не стал брать Джейн за руку и глаз не закрывал. Со стороны могло показаться, что пожилой отец мило беседует с почтительной дочерью. Приятная картина.
Кроме прочего, он предупредил, что через четыре месяца Джейн попадёт в больницу, и действительно, зимою Джейн поехала к матери, в аэропорту поскользнулась и сломала ногу. В двух местах.
"Когда я достигну подобного мастерства? – подумала Джейн. – Если вообще доберусь до таких вершин". В глубине души она понимала, что ей не светит: экстрасенсом нужно родиться, как нужно родиться певцом или баскетболистом. "Иначе только мячики подносить". Однако приятно было надеяться. Быть может, по этой причине Джейн не составляла своих гороскопов на далёкое будущее. Оставляла надежду.
Она засыпала зёрна в кофеварку и – чтоб скоротать время, - выглянула на задний двор. Через приоткрытую дверь немедленно потянуло зноем. В тени мусорных баков растянулась дворняга, выкатила розовый язык. Джейн подумала, что хорошо бы вот так улечься прямо в пыль и проваляться целый день без движения.
– Есть кто живой? – из студии раздаётся мужской голос.
От неожиданности Джейн вздрагивает и ударяется коленкой о тумбочку: "Кого принесло в такое время?" Часы показывают половину двенадцатого. Почти.
– Есть, – кричит в ответ.
В этот момент в колбу бежит струйка кофе. Уйти сейчас – значит совершить преступление.
– Можете подождать минуту? – громко спрашивает Джейн, голос что-то бурчит в ответ. – Могу предложить чашечку кофе, если хотите. Хотите?
Падают последние капли, Джейн выключает машину. В студию она выходит с колбой в одной руке и с двумя чашками в другой.
– Кофе? – гость смотрит без интереса, водянисто-серые глаза остаются холодными. – Нет, не хочу. Спасибо. Забавные у вас книжки, – он кивает за спину на книжные ряды.
Слово "книжки" покоробило, Джейн нахмурилась, но ничего не сказала. Молчание – золото, эта истина никогда не подводила. Гость повернулся и пошел вдоль полок. Пальцами он касался корешков, клонил голову к плечу, чтоб легче читались названия. Том в зелёном переплёте попытался извлечь.
– Не трогайте, прошу вас, – Джейн непроизвольно вскидывает руку, чашки звенят. – Пожалуйста. Книги редкие и… – нужен веский довод, – и дорогие. Я собирала эту коллекцию двадцать лет. И даже…
Джейн хочет сказать, что коллекция отняла более чем двадцать лет, но замечает перемены. Неприятные перемены: на нижней, свободной от книг полке, незнакомец переставил фигурки. Двенадцать деревянных статуэток китайского гороскопа должны образовывать ровный круг. Ровный. Это важно. Гость переставил фигурки в одну линию и подровнял по росту. Три самые высокие статуэтки (дракона, тигра и обезьяну) поставил отдельным треугольником.
Джейн разглаживает лицо, набрасывает на него бесстрастное выражение. В три крупных шага она пересекает комнату (не хуже баскетболиста) и возвращает фигурки в первоначальное положение. Эмоций никаких, всё буднично, как будто так и задумано.
– Не понравилась моя композиция? – удивляется незнакомец.
– Понравилась, – кивает Джейн. – Только три и девять – плохие числа.
Рядом с часами и антикварным барометром висит старинная гравюра. Две половинки глобуса, виноградные лозы в качестве бордюров, длинные латинские названия, драконы над материками и зубастые рыбы в океанах. Джейн больше всего нравится огромное треугольное око в центре гравюры-карты. Художник соединил трёхстворчатую диафрагму фотоаппарата и два глаза. Получилось завораживающе. А ещё Джейн нравится, как выгорели краски. Алый цвет превратился в запёкшуюся кровь, фиолетовый предательски побледнел, лучше всего сохранился ультрамарин. Он остался самим собой. Продавец гравюры пытался врать, что это оригинал, и набрасывал за это лишнюю сотню. Поторговавшись, сошлись на том, что это добротная копия и стоит она… Джейн попыталась вспомнить, сколько она заплатила, но не смогла. Гравюра не имела практического значения, она лишь украшала студию, только и всего. Нравилась посетителям, задавала настроение.
Гость толкнул двумя пальцами шляпу (он носил ковбойский стетсон), почесал за ухом: