- Аврора, как это понимать?! – донеслось мне вслед, но я не ответила.
Деньги на первое время есть, а дальше меня будет спасать стипендия. К тому же Межгалактический университет славится своим отношением к студенту, то есть проживание за счет ВУЗа и высокие денежные вознаграждения.
Есть ли неизбежные события, которые должны произойти в любом случае? Наверное, есть, иначе как объяснить моё поступление на таинственный факультет?
Сегодня был последний день моего пребывания на Земле. Вечером меня ждет космический корабль и четырехдневный полет до сентурионской станции «Ариол». С родителями я вот уже третий день не разговариваю, лишь спускаюсь на кухню – война войной, а обед по расписанию.
Вот и сейчас, оглядев собранные вещи, я обратила внимание на время – пора подкрепиться, сейчас будут накрывать на стол. С этими мыслями я вышла из своей комнаты и направилась к эскалатору, но резко остановилась, услышав из рабочего кабинета голос отца:
- Джо, ты не понимаешь! Сейчас на этом проклятом факультете учится моя дочь!
- Это будет только на руку, Альфред! – голос мне был незнаком, но смысл разговора меня привлек.
Дослушать дальше я не могла, так как камера над дверью кабинета отца задвигалась, явно извещая хозяина о невольных слушателях. Задрав подбородок, я восстановила изначальный курс движения.
О чем говорил отец и незнакомец? Почему родителю так не нравится место моего будущего обучения? И кому это будет на руку? Вопросы взрывали мой мозг, я искала точки соприкосновения моей жизни и работы отца, но не находила их.
- Аврора? – позвал меня папа, и я обернулась, увидев за его спиной незнакомого челибенца, примерно ровесника моего отца.
Эта раса отличалась внушительными габаритами, коричневой кожей, высоким лбом и пронзительными черными глазами без белков. Они обладали большой физической силой. Переломают хребет и не заметят!
- Доброго вечера, лиобе. - Я чуть склонила голову перед мужчиной, а потом обратилась к отцу: - Вы что-то хотели от меня, батюшка?
Родитель скривился, а потом отрицательно мотнул головой. Разговор со мной в таком состоянии – вещь непродуктивная, и он об этом прекрасно знал.
Спустя два часа я вызвала такси и стала одеваться. Из дома все эти дни я не выходила, так как шумиха вокруг моей личности не утихла. Мелькали лозунги с обвинениями ребенка из «золотой молодежи», мол, нам всё сходит с рук. Знали бы, чего нам это стоит!
И никому не было дела, что дети богачей делятся на два типа: те, кто тратят огромное состояние своих родителей, и те, кто правильно использует его как вложения в счастливое будущее.
Я относилась ко второму типу, поэтому, чтобы не попасть в таблоиды, оделась как мальчишка. Волосы собрала в высокий хвост и надела кепку, и из-за выбритых висков я действительно смотрелась как пацан, а мешковатая одежда добавляла правдоподобия образу.
Когда я пересекала холл, мама провожала меня укоризненным взглядом, отец даже усмехнулся, а потом подошел попрощаться около выхода.
- Я знаю, что ты не считаешь меня лучшим отцом в мире. Но когда у тебя появятся свои дети, ты будешь сама выбирать стратегии воспитания, пока что оставь эту прерогативу мне. Ты считаешь, что я дал взятку только потому, что не был в тебе до конца уверен. Отчасти это правда. Ты знаешь, как я не люблю оправдываться, - говорил он спокойно и взвешено, - поэтому ты должна понять цену следующим моим словам. Я дал взятку, чтобы полностью исключить возможность твоего огорчения. Знал, сколько ты старалась, чтобы поступить в МГУ, и не хотел, чтобы ты разочаровывалась в себе.
Поверить так хотелось. Но я слишком хорошо его знала, поэтому лишь натянуто улыбнулась и обняла родителя.
- Не скучайте без меня.
Отец на одно короткое мгновение прижал меня к себе, потом с легкостью отпустил и проследил, как я направляюсь к такси. Загрузив в багажное отделение чемодан и увесистую сумку, я села на заднее сидение, сообщив водителю конечный пункт назначения – станцию «Астрель». У меня было только одно желание – добраться до космического корабля без эксцессов.
И вот тогда я поняла, что свои желания нужно выражать яснее, указывая точные сроки действия.
Поступок отца бередил душу. Было жутко неприятно осознавать, что ты всего лишь бездушный предмет, которым распоряжаются, как хотят. Вы же от предмета не ждете никаких действий, лишь показываете его и хвастаетесь, даже если привязаны к нему? Вот и я была в такой ситуации, когда мне право голоса не предоставляли, да и не верили, что я могу вымолвить хоть слово, как бы отец не оправдывал свои действия.