— Всё готово?
— Всё, государь. Мои людишки по первому зову войдут. А в Кремль Ефим со своей тысячей въехал.
— Не много ли чести для одного боярина? — фыркнул я.
— А вдруг у него заступники объявятся? — поддержал моего ближника Никифор. — Глядеть в оба! — рявкнул он столпившимся за спиной рындам. — Дело государево!
Вхожу в зал, киваю, в ответ на поклоны бородачей, всматриваюсь в лица рассевшихся по лавкам бояр. Есть ли среди них сторонники бывшего воровского патриарха? Наверняка. Осмелятся ли они вступится за его соглядатая в Думе? А вот сейчас и проверим!
— Я собрал вас, бояре, чтобы поделится теми слухами, что гуляют по Москве. В то время, когда я собираюсь в поход, чтобы оборонить государство от басурман, воров и латинян, у меня за спиной некоторые из бояр строят козни и плетут заговор.
— То навёт! Мы все здесь к тебе, государь, радеем. Нет среди нас изменников.
Мстиславский, кто же ещё? После рождения дочери и смерти девочки, князь явно на меня озлобился, вновь встав во главе негласной оппозиции. Правда, вперёд по своему обыкновению, князь не лезет, подставляя под удар кого-нибудь из менее осторожных сторонников.
— На Москве по закоулкам шепчут, что если де Мария Шуйская родит мальчика, то значит сам Господь так восхотел, — веско заявил Грязной. — А ещё благословение Филарета вспоминают.
— Государь, — вскочил со скамьи Скопин-Шуйский. — Богом клянусь, в том моей вины нет!
— Сядь, князь, — отмахнулся я. — Я на тебя и не думал даже. Ведаю, что Марию в твоём доме под строгим присмотром держат, а на подворье холопы никого ни днём, ни ночью не пускают.
— Даже если на Москве и шепчутся о том, — влез в разговор мой несостоявшийся сват на грузинской принцессе, думный дворянин Михаил Татищев, — то отчего ты на бояр думаешь, царь-батюшка? У Филарета и без того в городе свои людишки есть.
— Есть, — согласился я. — И не только в Москве. Недавно его сторонники напали на стрелецкий отряд с приставом, что княгиню Лизку Зубатую из Ростова в Тихвинский Успенский монастырь перевозил.
— Убили? По заслугам и смерть, воровке! То Филарет отомстил! А зачем её в Тихвин повезли? — загалдели со всех сторон бояре.
— А затем, чтобы людишек, что на неё нападут, схватить, — усмехнулся я.
— Схватили?
— Их начального человека поймать смогли, — ответил я князю Борису Лыков-Оболенскому. — Да ты его знаешь, Борис Михайлович. То Васятка, сынок свояка твоего, Ивашки Сицкого! Тот самый Васятка, что в Ярославле стрелу в меня метнул да верного слугу моего, Семёна Лутохина убил.
В зале воцарилась тишина. В моих словах было столько яда, что даже распоследнему идиоту стало бы понятно, что сказаны они были неспроста. Бояре, все как один, развернулись в сторону Лыкова, впились в князя глазами, отслеживая реакцию. Тот сильно побледнел, стиснув рукой посох, но голову не опустил, с вызовом смотря мне в глаза.
— Я к чему речь веду, князь. Сицкий на дыбе всех воров, что руку Романовых держат, выдал. А в Москве на тебя, как главного подручника Филаретова, показал.
— Я не подручник. Лыковы у Романовых под рукой никогда не ходили!
— Ах ты, изменник! — взревев медведем, вскочил со своего места Жеребцов. — На государя умышлять удумал! Удавлю, Иуду!
— А ну, стоять! — вот вроде Грязной и голоса почти не повысил, а даже у меня мурашки по спине пробежали. — Охолони, Давыд. Зашибёшь, князя ненароком, а тут дело государево. Тут без розыску никак нельзя!
Вбежавшие в палату холопы набросились на опального боярина, поволокли из дворца. За спиной засопел Никифор, но никто из думцев даже не дёрнулся вслед.
Вот и хорошо. Вот и правильно. Значит, на время мои недруги присмиреют, устрашённые расправой с Лыковым. А там уже и я из похода вернусь. Там уж ес корнем измену начать выкорчёвывать можно будет.
Глава 3
19 марта 1609 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.
— Ну, с Богом, Давыд Михайлович, — приобнял я Жеребцова. — Надеюсь на тебя. Ворогам спуску не давай да город к обороне готовь.
— Думаешь, не одолеет Скопин-Шуйский татар? — скосил губы в усмешке новоиспечённый тульский воевода.
— Одолеет, — решительно отмёл я его сомнения. — С князем пятнадцать тысяч поместной конницы ушло. И семь тысяч стрельцов. А там ещё Ляпунов со своими рязанцами на соединение подойти должен. Сила! Но если орда по своему обычаю на загоны разделится, какая-то часть татар может и сюда просочиться.
— Не должны, — покачал головой Дмитрий Пожарский. Князь, неожиданно назначенный главой второго царского войска, взлетел на немыслимую для себя высоту. И, тем не менее, он решительно взял бразды правления войском в свои руки, не стесняясь оспаривать мнение царя. — Джанибек прекрасно понимает, что ты, государь, ему войско навстречу вышлешь, а потому до решающего сражения свои отряды в кулаке держать будет.