А вот Тараско оказался более любопытным, решив расспросить обнаруженного на окраине одной из деревенек дряхлого старика.
— Два дня как на выселки за болото ушли, боярин, — прошамкал губами дед. — Как слух прошёл, что сюда со всех сторон людишки ратные идут, так и ушли. Зачем судьбу пытать, если лес рядом? Не те, так другие, озоровать начнут.
— А тебя почему бросили? — спросил я, уже зная ответ.
— Стар я по болотам лазить, — покачал седой головой старик. Треух он, при виде подъезжающих богато одетых всадников, загодя снял. — Да и пожил своё. Сижу теперь на колоде, смерти дожидаюсь.
— Этак тебе долго её ждать придётся, — соскочив с коня, подошёл я к деду. — Мои воины селян не трогают. Так и передай тому отроку, что тебя проведать ходит. Ногаев я уже разбил, черкасов со дня на день побью, а от царёвых ратных людишек пусть зла не ждут.
— А какого царя людишки? — подслеповато прищурился старик. — Слух прошёл, что сгубили в Калуге царя Дмитрия. Или он опять, с Божьей помощью, спастись сумел?
— Вот, чёрт старый! — зло сплюнул Никифор, хмуря брови. — И впрямь, смерти ищет. Мы его, значит, зарубим, грех на душу возьмём, а он, через то в рай попадёт.
— Дозволь, государь, — вышел чуть вперёд Богдан Грязной, выразительно глядя на старика. — Смерда за хулу на царя наказать, дело государево, — оглянулся он на Никифора. — Греха в том нет.
— Забудь о самозванце, старик, — остановил я жестом своего телохранителя. — Нет больше Дмитрия да и не было никогда! Я, Фёдор Годунов, всем, кто мирно жить хочет, свою защиту обещаю. Так и передай селянам.
На ночлег остановились возле ещё одной пустующей деревеньки на берегу реки Жиздра. Засуетились воины, разбивая лагерь рядом с деревенским частоколом, забегали к колодцу кашевары, начали устанавливать шатры. Можно, конечно, было переночевать в одном из домов, благо, хозяев всё равно не было, так что выгонять никого из собственной избы не пришлось бы. Но, сбежав в лес, их хозяева наверняка забыли прихватить с собой и клопов. Так что пусть там мои ратники ночуют, а я уж как-нибудь в шатре ещё ночку «отмучаюсь».
Настроение после беседы со стариков ещё больше упало, став совсем поганым. Стало понятно, что несмотря на мою победу над вторым самозванцем, на распространяемые слухи о его связи с иезуитами и поляками, на обвинение в тайном иудействе, имя царя Дмитрия на юге страны по-прежнему популярно. И переломить эту ситуацию в ближайшее время у меня не получится. А значит, даже в случае победы над татарами и черкасами, на Юг я в своей борьбе с польским вторжением опереться не смогу. Стоит мне уйти отсюда на Север и вполне возможно появление очередного самозванца, восставшего аки феникс из пепла.
С этакими мыслями и уснул, проворочавшись с боку на бок пару часов.
Резкие хлопки выстрелов разорвали тишину и тут же потонули в яростном рёве соток глоток. Я вскинулся, безжалостно выдернутый из объятий сна, отчаянно задёргался, ещё плохо соображая спросонья.
— Я здесь, государь, — прохрипел из темноты голос Грязнова. — Сейчас огонь зажгу.
Характерный стук удара кремня о кресало и Борис зажёг фитили в нескольких плошках, выхватив из темноты застывших у выхода из шатра Никифора с двумя рындами.
— Что происходит?
Глупее вопрос задать было сложно. А что может происходить, когда по всему лагерю железом звенят и продолжают свирепо ревет словно стадо буйволов, которое не пускают к водопою. И дураку ясно, что на лагерь враги напали и сейчас с моими воинами насмерть режутся.
— Я разузнаю, Фёдор Борисович, — тем не менее, ответил мне Никифор и уже на выходе бросил рындам: — Помогите, государю, доспех одеть.
Вот это он правильно подумал. В доспехе ночных гостей встречать сподручнее будет. Быстро одеваюсь, вслушиваясь в неутихающие звуки ночного сражения, заряжаю колесцовые пистоли.
— Вроде отбились, — вошёл из темноты в шатёр Никифор. — Бой к реке сместился. Уходят черкасы.
— Думаешь, это казаки Андриевича?
— А кто же ещё? Прослышали, что мы им навстречу идём, вот и послали удальцов нас в пути пощипать. Это они у татар переняли. Степняки любят, ещё до того как с вражеским войском в сече сойтись, вымотать его постоянными наскоками.
— Значит, ещё нападения будут, — сделал вывод я, прислушиваясь к затихающим звукам боя. Очень хотелось выйти наружу, пройтись по лагерю, оценить последствия вражеской вылазки. Вот только по глазам Никифора с Борисом было видно, что они даже под угрозой царской опалы, меня из шатра до утра не выпустят. Да и что я разгляжу в этакой темноте? Только мешаться буду. — До утра теперь не уснуть.