Вот и прошёл среди воинов слух, что государь не в Успенском соборе с патриархом молится, а вновь, как дачева, на колокольню залез да за боем в диковинную трубу наблюдает, заодно сообщая князю Куракину о всех перемещениях польских отрядов.
Вот только отступать им теперь больше некуда. Позади река да стены кремлёвские. А поляки сейчас пушки подтащат. Не единожды умывшись кровью при штурме деревянных укреплений, лезть нахрапом на ощетинившиеся пищалями крепостцы, они больше не рискуют.
— А когда нам ту подмогу ждать? — устало поинтересовался один из гренадеров, плечистый, совсем ещё молодой здоровяк с только начавшей пробиваться бородой на подбородке — Уже полдня как с ворогом бьёмся.
— А будет ли она помощь? — озвучил свои сомнения Косарь. — Не слышите разве; за рекой тоже лютая сеча идёт. Ежели литвины в Белый город ворвутся; беда. А значит, и помощь там нужней. А нам здесь самим до последней крайности стоять нужно. Скинут нас ляхи в реку, навалятся на Кремль с двух сторон, совсем тяжко будет.
Восточнее, напротив Китай-города, закипел яростный бой. Прогремели с обеих сторон мушкетные залпы, рявкнуло несколько польских пушек, вбивая ядра в деревянные укрепления. В ответ громыхнули пушки с городской стены.
— Началось, — тяжело вздохнул Вересов. — Сейчас и сюда, супостаты, пушки подтащат. Не долго нам ждать. Ну что же, Фёдор, — повернулся он к Косарю. — Раз ты сейчас над тремя сотнями начальный человек, значит вместо головы тут будешь. Бери и мою сотню под свою руку.
— Добро, — Косарь взглотнул, продавливая застрявший в горле ком. Он уже решил, что больше отступать не станет. Здесь и умрёт, раз так было на роду написано. За рекой земли нет! А выстоит, то, может, государь и заметит в трубу свою как бились стрельцы, животов своих не жалея, спросит, кто начальным человеком над этакими героями был.
Вскоре начался ад. Поляки подтащив пушки, как уже делали не раз в этом сражении, начали крушить частокол ядрами. С кремлёвской стены ответили, стремясь прикрыть защитников, но цель была дальше и мельче, ядра ложились не кучно, выбивая щепу из оставленной Косарем крепостцы.
— Ждём, братцы, — процедил Фёдор, мысленно проклиная криворуких пушкарей. — Как только ляхи ядрами проломы в стене сделают, сразу на приступ пойдут. Им ядра ещё для кремлёвских стен приберечь нужно. Не будут лишнее в нас метать. А как ратники на приступ пойдут, тут мы их и встретим. Иван, первый залп за твоей сотней.
— Как скажешь, голова, — кивнул ему Вересов. Сотнику разорвало щёку пролетевшей мимо щепой, борода побурела от льющейся крови, но Иван лишь хищно кривился, сжимая в руке пищаль. — Ах, ты ж! Порушили всё же ворота, аспиды!
Треск рухнувших ворот, торжествующие крики поляков, стоны раненых. В захваченном врагами острожке началось шевеление, хрипло загудел горн.
— Зажигай фитили! — рявкнул Вересов, выхватив из костра дымящуюся щепу. — Сейчас попрут, окаянные!
— Ворота! — заорал в свою очередь Косарь. — Ворота телегами перегораживай! Иван, как отстреляетесь, за телегами с бердышами стройтесь! Всё равно пищали перезарядить не успеете! И пушку. Пушку туда тащите!
— А ну-ка.
Гренадеры шустро подкатили к проёму две телеги, поднатужившись, перевернули на бок, перегораживая вход в острожек. Рядом установили пушку, просунув ствол в небольшую щель, оставленную между телегами.
— Смотри мне, орясина, — сунул Фёдор кулак под нос пожилому пушкарю. — Пока ляхи всех толпой в ворота не сунутся, не стреляй!
— Бей!
Со стен грянул залп, стрельцы из сотни Вересова, подхватив бердыши, потянулись к телегам.
— Густо идут, — прохрипел Иван, сплёвывая кровь себе на сапоги. — В четыре залпа не остановим.
— Значит, в бердыши остальных возьмём!
Косарь подбежал к стене вместе с последней сотней, чертыхнулся, оставив надежду хоть что-то рассмотреть в клубящемся мареве, зажёг лучиной фитиль.
— Прямо под стену бей! — крикнул он, срывая голос. — Рядом ляхи. Гренадеры! Следом гранаты бросайте!
Эхом, в ответ на залп, раздались крики и стоны, защёлкали выстрелы их пистолей. Сразу два стрельца отшатнулись, рухнули навзничь, не дотянувшись руками до лица. Остальные отскочили в сторону, освобождая дорогу гренадерам. Взрывы гранат слились воединно со звоном железа. Со стороны ворот гулко рявкнула пушка.
— Держись, православные! — Косарь выхватил из-за пояса колесцовый пистолет, разрядил его в показавшуюся над стеной усатую голову, чертыхнувшись, потянул саблю из ножен. — Не пускайте, проклятых за стену! Прорвутся, все здесь поляжем!